Кстати, спрогнозировать подобное развитие событий было достаточно просто. Оно было очевидно любому мыслящему человеку. Американский журналист Роберт Каллен после анализа вильнюсских событий января 1991 г. сделал вывод, что „это только трагическая репетиция будущих событий“.

К аналогичному выводу пришёл и я. В этой связи расскажу об одном казусе. В феврале 1991 г. на встрече с московскими чекистами на вопрос о том, чего следует ожидать в дальнейшем, я ответил: „В ближайшие полгода наиболее вероятна провокация, которая окончательно подорвет авторитет КГБ и Армии“. Удивительно, но моя фраза имела последствия и для меня. На основании этого прогноза кое-кто из руководства КГБ после августовских событий записал меня в резиденты ЦРУ. Якобы только ЦРУ располагало информацией о готовящихся в августе 1991 г. событиях, хотя подобное развитие событий было более чем очевидно.

Московский путч положил конец правовому двоевластию в Литве, и Ландсбергис стал полновластным хозяином. 22 августа 1991 г. Верховный Совет Литвы стал штамповать драконовские законы в отношении Компартии Литвы/КПСС и других организаций, выступавших от имени союзных властей. Под ударом оказались люди, которые с 11 марта 1991 г. по 22 августа 1991 г. жили по советским законам.

Я как депутат Верховного Совета Литвы в тот период пользовался относительной свободой. Узнав, что в начале сентября 1991 г. в Москве должен состояться Чрезвычайный внеочередной съезд народных депутатов СССР, я решил обратиться с заявлением к этому съезду. Не буду рассказывать перипетии, которые пришлось пережить мне, пока я нашел двух народных депутатов, которые согласились передать мое заявление Горбачеву. Это были Попов Филипп Денисович, народный депутат СССР, и Казначеев Виктор Алексеевич, народный депутат РСФСР, в свое время работавший с Горбачевым в Ставропольском крайкоме партии.

Они сумели передать женщине, которая обеспечивала связь с президиумом Съезда, мое заявление. Они также наблюдали реакцию Горбачева на него. Он, хмурясь, прочитал его и небрежно отбросил в сторону. В этой связи я позволю привести основные выдержки из этого письма. В нем не было ничего личного. Была лишь просьба защитить граждан СССР, бросаемых на произвол судьбы в независимой Литве.

„Чрезвычайному съезду народных депутатов СССР

22–24 августа 1991 года произошел фактический выход Литовской республики из состава СССР. На территории республики действуют только её законы. Вместе с тем в Литве проживают 630 тысяч человек, высказавшихся в марте сего года за Литву в составе СССР и считающих себя гражданами СССР.

Их позиция во многом была определена решениями III Съезда народных депутатов СССР, соответствующими Указами Президента СССР и постановлениями Совета Министров СССР. Сегодня в республике это объявлено незаконным. Жертвой решений литовских властей, прежде всего, стали коммунисты Литвы, которые главной целью ставили защиту прав человека.

… В настоящее время деятельность Компартии Литвы запрещена. Положение коммунистов республики сегодня усугубляется тем, что постановлением Верховного Совета Литвы от 22 августа 1991 года „О деятельности структур КПЛ (КПСС) в Литве“ вся предыдущая деятельность КП Литвы объявлена преступной и незаконной.

В этой связи хочется задать вопрос народным депутатам и Президенту СССР, что они ответят жителям Литвы и бывшим коммунистам, деятельность которых основывалась на Конституции СССР, решении III Съезда народных депутатов СССР и Указах Президента СССР?

Кто гарантирует защиту прав граждан СССР в Литве? Кто ответит за жертвы войны законов СССР и Литовской республики?

28 августа 1991 г. Депутат Верховного Совета Литвы

В. ШВЕД“.

Я не рассчитывал на какую-то особую реакцию Съезда. Достаточно было подтвердить, что граждане СССР и созданные ими организации, находившиеся в 1990–1991 гг. в Литве и руководствовавшиеся законами СССР, не подлежат уголовному преследованию за свою позицию. Но Горбачев так и не поставил этого вопроса на обсуждение Съезда. Хотя по всем юридическим канонам, накануне принятия решения о признании независимости Литвы, следовало бы вернуться к решениям III Съезда НД СССР. С учетом вышесказанного, какие-либо дискуссии в отношении того, каким политиком и человеком был Горбачев, для меня выглядят просто смешными. Не вызывает сомнений, что Иуда и подлец — это самые мягкие эпитеты, которых заслуживает бывший президент СССР. Но история ещё даст ему оценку.

Вышеприведенное заявление так и кануло бы в архивах Съезда. Но, к счастью, оно попало на стенд, предназначенный для ознакомления народных депутатов. В итоге его заметил бывший корреспондент газеты „Правда“, в советские времена архистойкий коммунист, а в сентябре 1991 г. уже ярый сторонник независимости Литвы Д. Шнюкас. Моё заявление в адрес Съезда он расценил как очередную попытку воспрепятствовать процессу обретения Литвой независимости. Шнюкас послал в литовские СМИ злобную статью о Шведе под названием „Кто вставляет палки в колесо литовской независимости?“.

Так факт моего обращения к Съезду был публично подтвержден. Но не более. Горбачев в сентябре 1991 г. без малейшего колебания „сдал“ 630 тысяч граждан СССР в Литве, поверивших его заявлениям. 6 сентября 1991 г. некий сомнительный орган под названием Государственный Совет СССР без всяких оговорок и условий принял решение о выходе Литвы из СССР.

Настало время поговорить о „Саюдисе“, оседлав который, Ландсбергис вошел в историю Литвы как „отец независимости“.