Шрифт:
– Словно я, ненакрашенная, смотрю в зеркало, – пробормотала незнакомка, не сводя с меня глаз.
А потом она сказала чуть слышным шепотом:
– Ты – Александрина?
– С ума сойти, – высказался Глеб. – Это просто с ума можно сойти…
Молодой человек, не так давно бившийся в припадке, высказался в том же духе, но в куда более вольных выражениях.
– Ты меня знаешь? – спросила я.
Кажется, это был очень глупый вопрос.
– Да. Ты моя сестра Александрина. А я Анастасия. Ты меня помнишь?
– Смутно, – я все еще не могла поверить в то, что моя сестра восстала из мертвых у меня на глазах, в облаке свежих духов, в ореоле размазанной косметики. – Мне говорили, что ты умерла.
– Кто? Папаша твой?
– Да. Он.
– Ну, все ясно, – Анастасия откинулась назад и улыбнулась одним уголком рта.
Это была моя улыбка. Наша фирменная улыбка.
– Он сказал маме, чтобы та не пыталась с тобой сблизиться, не смела видеться с тобой – иначе он ее убьет. Но мы и думать не могли, что…
– Маме? Ты хочешь сказать, что и мама жива?
В машине стало очень тихо.
А потом Глеб предложил:
– Слушайте, девочки. Может быть, вам нужно посидеть вдвоем где-нибудь в уютном месте?
И тут только я осознала реальность. Мы были не одни!
– Глеб…
– Я понял, – он поднял руки, словно сдаваясь в плен. – Я не скажу ни слова. Ни одного чертова слова. И не только ему… Но и никому.
Я ощутила такой приступ благодарности, что внезапно для себя перегнулась через спинку сиденья, порывисто обняла Глеба и поцеловала.
И это был настоящий поцелуй, я все почувствовала, как надо.
– Ого! – одобрительно сказала Анастасия.
И потом:
– Так что, мальчики? Подкиньте нас куда-нибудь… И прикройте наши очаровательные задницы от всевидящего ока нашего папаши!
Мне показалось, или моя сестра очень смело выражается?
Мы заняли маленький кабинет в ресторане, а наши кавалеры остались в общем зале.
Уселись за столик у дверей кабинета – на страже.
– Я бы заказала пива, – заявила Анастасия. – Это чешский ресторан, тут надо пить пиво. И есть шпикачки. Зажаренные в хлам. Черт с ней, с диетой!
– Черт с ней, – повторила я. – И мне пива.
Пиво оказалось изумительным.
Но еще изумительнее было то, что я услышала.
– Мы и не думали умирать, вот еще! Мама мне все рассказала. Она была очень молодая, когда вышла замуж. Потом мы с тобой родились. А когда подросли, она поняла, что не любит Воронова… Извини, я не могу называть его отцом.
– Понимаю. Я тоже не произношу это слово.
– Вот как? А как же ты его называешь?
– Аптекарь.
– Круто… Ну так вот, слушай…
Начинающая и не очень удачливая модель Анжелика Анисимова к восемнадцати годам уже успела хлебнуть лиха – да не чайной ложечкой, а поварешкой. Родилась в самой простой семье, мать вкалывала на хлебокомбинате, отец раньше был рабочим на железной дороге, в результате несчастного случая лишился руки, получал пенсию и методично ее пропивал. Иногда дома нечего не было есть, кроме хлеба и воды из-под крана. Сомнительная диета, но она пошла Анжелике на пользу. Из гаденького подростка она развилась в очень красивую девушку с идеально тонкой фигурой и отстраненными светло-зелеными глазами. Едва получив аттестат о среднем образовании, Анжелика сбежала в Москву, чаяла сделать карьеру в модельном бизнесе. Как и сотни подобных ей девчонок, надеялась, что деньги польются полноводной рекой, слава станет лучшей ее подругой, а олигархи, как один, сложат к ее стройным ножкам свои неправедным путем нажитые состояния.
Но все оказалось не так-то просто. Столица не спешила раскошеливаться, а слава застряла где-то в пути и даже не слала телеграмм. Олигархов тоже было не видать.
Так что, когда Анжелика встретила Воронова, она смогла оценить его достоинства в полной мере. Он был влюбленным, преуспевающим, уравновешенным. Он не принимал наркотиков, не был прочно женат и не обладал прискорбной склонностью к извращениям. Анжелика на тот момент согласилась бы и на меньшее. Она ухитрилась прибрать Воронова к рукам и забеременела прежде, чем он успел бы выговорить слово «дженерик» [1] .
1
Непатентованный лекарственный препарат, являющийся воспроизведением оригинального препарата, на которое истек срок патентной защиты.
Рождение дочерей-близняшек привязало мужа еще крепче. Хорошо бы сына… Но и так неплохо, так ведь?
Так, да не так.
Вольной птичке Анжелике стало смертельно скучно в золотой клетке. Воронова она не любила, а полюбила другого человека. Кого именно – история умалчивает. Может быть, это ее нынешний муж, с которым она живет в Майами…
Но вряд ли.
Анжелика попросила у Воронова развод.
Муж, в принципе, оказался не против.
Но сказал:
– Детей я тебе не отдам.