У меня возникло предчувствие– возможно, господа найдут его необоснованным, – но я все-таки позволю себе его высказать. Если дело дальше пойдет таким образом, нам не миновать беспорядков, а то, не приведи господь, и бунта. Дай бог, чтобы я ошибался, но на всякий случай я прошу его милость уполномочить меня на принятие мер, которые, по моему убеждению, послужат смягчению здешних нравов и недовольств. Прежде же всего я прошу разрешить мне привлечь как можно больше местного народа к работам на землях его милости, так как от безделья и бедности люди становятся злее и несговорчивее».

– Итак, значит, сэр Гарольд скончался! – воскликнул тогда маркиз, прочитав письмо, переданное ему мистером Грэмом.

– Его нет в живых уже более трех месяцев, ваша милость, – невозмутимо ответил мистер Грэм. – Я своевременно известил вашу милость о его кончине, однако вы, должно быть, не придали этой новости значения.

– Очевидно! – беспечно заметил маркиз. – Я никогда не питал особой привязанности к сэру Каспару. А вот смерть его старшего сына Джона произвела на меня глубочайшее впечатление.

– Разумеется, милорд, - печально кивнул мистер Грэм. – Говорят, вы хорошо знали покойного Джона Трайделла.

– Мы были друзьями в те времена, когда я мальчиком приезжал в замок на каникулы, – ответил маркиз, погружаясь в воспоминания.

– Да, я это знаю, – снова кивнул мистер Грэм.

– Джон мог бы превосходно управлять имениями, но у него были связаны руки, – продолжал маркиз, высказывая вслух какую-то свою потаенную мысль. – Сэр Гарольд был очень упрямым стариком, а в отношении сыновей вел себя как настоящий тиран! – пояснил маркиз Олдридж.

– Осмелюсь предположить, что сэр Каспар унаследовал некоторые особенности характера своего отца, – осторожно заметил мистер Грэм.

– А я и не сомневаюсь в этом! – с жаром воскликнул маркиз. – Мне приходилось видеть Каспара в Лондоне, правда, мы с ним вращаемся в совершенно различных кругах. Он производит впечатление повесы, хотя нет, правильнее было бы назвать его настоящим дебоширом.

Маркиз замолчал, словно припоминая что-то.

– Когда-то Джон Трайделл рассказывал мне, что его брат постоянно пребывает в долгах. Однако мне кажется, что сэр Трайделл умер человеком отнюдь не бедным, а ведь Каспар – его единственный наследник.

– Так-то оно так, милорд, – согласился мистер Грэм. – Однако если он всколыхнет среди местного населения беспорядки, от его капиталов едва ли будет какая польза.

Заметив недоверчивый взгляд хозяина, управляющий пояснил:

– Он будоражит местное население. Видите ли, в Эссексе люди – совсем особые, ваша милость. Это очень уединенное графство. Я там не раз бывал. И тамошние крестьяне показались мне, как бы это сказать, средневековыми, по всем своим обычаям и общему настрою.

Вначале маркиз подумал, что его управляющий несколько сгущает краски, но, вспомнив кое-что из прошлых разговоров, он признал за его суждениями правоту.

Тут у маркиза появилась идея.

Он лично отправится в Ридж-Касл, где не был уже несколько лет. По правде говоря, он едва ли вспоминал о своем имении, вытянувшемся на мысе, омываемом с одной стороны водами реки Блэкуотер, а с другой – морем.

Мальчиком он очень любил это дикое и пустынное место, где проводил почти все свободное время, так как его отец находил присутствие в доме единственного сына чересчур обременительным для себя.

– Итак, я отправлюсь в замок! Распоряжусь, чтобы слуги никому в целом Лондоне не открывали, куда я уехал. Таким образом я замету следы, скрывшись от Надин Брэмптон, а что касается его высочества, то позже я напишу ему личное письмо с исчерпывающими и отчасти правдивыми объяснениями.

Возможность такого побега несказанно обрадовала маркиза, и он, приободрившись, решил даже нанести прощальный визит одной миленькой актрисочке, которую недавно поселил в доме поблизости от Челси-хоспитал.

В Эстер Делфайн было нечто действительно роднившее ее с Нелл Гвинн.

Правда, она была более образованна и талантлива как актриса. Она не раз развлекала маркиза свежими мыслями своего живого ума, а рыжими волосами не уступала «прелестной Нелли», возлюбленной Карла.

По правде говоря, маркиз никогда не питал особой слабости к рыжеволосым женщинам, предпочитая белокурых и голубоглазых.

– Это потому, что сами вы – брюнет, – в минуту нежности пояснила как-то Надин Брэмптон, лежа подле маркиза, который лениво наматывал на ладонь ее длинный золотистый локон.

– Разве обязательно поступать так, как этого от тебя ожидают? – не без раздражения парировал тогда маркиз.

– А почему бы и нет? – невозмутимо отозвалась Надин Брэмптон. – Черноволосые мужчины любят блондинок, а крупные предпочитают миниатюрных. Зато мужчины-коротышки постоянно гоняются за Юнонами или амазонками. Кстати, то же самое мы наблюдаем и у собак: чем мельче собачонка, тем крупнее она выбирает себе партнера.