Зато уже сейчас у него есть все, чтобы переждать здесь лихую годину. Кушетка, шкаф, стол, холодильник, плитка, вода, консервы, крупы. Мало ли, вдруг менты наедут, когда Джек будет в доме. Тогда он просто спустится в погреб, закроется здесь, и попробуй тогда его найти. Менты могу отставить в доме засаду, но Джек и тогда их здесь пересидит. Вентиляция здесь неплохая, кислородное голодание не грозит.

– Круто здесь у тебя, – глядя на сейф, сказал Самсон.

– Надо же как-то заботиться о нажитом непосильным трудом, – улыбнулся Джек, вставляя в замочную скважину ключ.

Он открыл сейф и предъявил Самсону его содержимое. Увы, но денег было не очень много, что-то около двухсот тысяч долларов. Зато на пустой полке лежал готовый к бою пистолет.

– Не густо.

– А ты думал, здесь несметные сокровища? – усмехнулся Джек. – Нет, здесь только черный нал. Мы на днях крупную партию через банк пропустили. Думаю, сеть кафе открыть. А что, дело не хлопотное, но прибыльное.

– И вкусное.

– Жаль, не смогу пригласить тебя на ужин.

– Почему?

Джек спокойно достал из сейфа пистолет, хладнокровно, без эмоций направил его на Самсона. Тот даже испугаться не успел, как грохот выстрела ударил по ушам. И тут же сверху донесся звук выстрела. Это Захарчик с Юраем «исполнили» своего коллегу телохранителя.

Самсон лежал на полу с дыркой в голове. К патологоанатому не ходи, ясно, что труп.

– Вот потому и не смогу пригласить тебя на ужин.

Джек готовил киллеров, чтобы расправляться с оборзевшими бригадирами, но вышло так, что ему самому пришлось взять в руки оружие. Впрочем, это ничуть не расстраивало. Без разницы, кто завалил Самсона, главное, что дело сделано. И никто ему не предъявит. Пусть только попробуют…

Трупы он оставил телохранителям. Они знают, что делать – за них можно не переживать. Сам со спокойной душой вышел из подвала, направился к Оксане.

Она сидела в кресле-качалке перед камином. В доме тепло и без открытого огня, но приятно послушать, как трещат дрова, смотреть, как пульсирует пламя.

– Скучаешь?

Он обнял ее со спины, а она понюхала его правую руку.

– С тобой не соскучишься… Почему рука порохом пахнет?

– Тебе показалось.

– Я выстрел слышала.

– Что, из погреба? Быть такого не может, – не поверил Джек.

– А почему именно из погреба?.. Ты что, убил этих? – без особых переживаний спросила молодая женщина.

– Кого, этих?

– Которые с тобой пришли.

– У них имена были.

– Были?

– Ладно, замнем для ясности. Тебе не надо знать, как их звали. Меньше знаешь, крепче спишь… Эти люди хотели знать состояние наших финансовых дел. Отчет я предъявил, печать поставил…

– Свинцовую?

– Ты же знаешь, другой в нашем банке нет.

– Ты страшный человек.

– И этим горжусь… Мне сегодня предъявили счет. Как будто я убил Кирзача, чтобы жить с тобой.

– А разве это не так?

– Я его не убивал.

– Но живешь со мной.

– Тебе это не нравится?

– Нравится. Но я не хочу жить, как монахиня.

– Если ты на кого-то и похожа, то уж точно не на монахиню.

– Это все отговорки…

– Сделай мне массаж.

Джек взял Оксану за руку, вытащил из кресла, сам занял ее место. Он хотел, чтобы она размяла ему шею и плечи. Пока только это.

– Ну вот, началось…

– Я сказал, сделай мне массаж!

Требовательный тон отрезвил молодую женщину, и она принялась за дело.

– У меня сегодня тяжелый день. Бунт на корабле, карательная акция – это так утомляет…

– Что за бунт?

– Борьба за независимость отдельно взятой бригады. Дурной пример заразителен.

– И кто кому подал пример?

– Шварц приказал долго жить.

– Я в курсе.

– Команда его развалилась на три части. И кое-кому из наших захотелось независимости… А может, он хотел все под себя взять… Ну да ладно, это мне неинтересно. Зато интересно наблюдать, как два паука из одной банки третьего паука пожирают…

– В смысле?

– Говорю же, команда Шварца на три бригады развалилась. Туляк всех под себя взять хотел, а вышел облом. Теперь его гнобят…

– Кто?

– Свои же. Он пока отбивается, но надолго его не хватит.

– Так помоги ему.

– Кому? – не понял Джек.

– Туляку этому помоги.

– Зачем? – еще больше возмутился он.

– Ты говорил про Туляка. Его бригада центр города держит. Или я что-то не так поняла?

– Не весь центр, а часть. Потому его сейчас и дербанят.