— Меня научила Энге.

— Да. Если кто-то и способен на это, так только она. Но теперь замолчи и делай, как я велю. Подойди к рабочему столу.

Керрик видел, что они делают, но ничего не понимал. Эссаг увлажнила подушечку его большого пальца, а Икемеи резко ткнула чем-то острым. Керрика удивило, что он ничего не почувствовал, даже когда Икемеи стала выдавливать из его пальца крупные капли крови. Эссаг подхватывала их в крохотные контейнеры, захлопывавшиеся, когда она нажимала на крышку.

Затем ладонь Керрика положили на поверхность и потерли какой-то подушечкой. Сначала он почувствовал прохладу, потом рука словно онемела.

— Погляди сюда! — велела Икемеи, указав вверх на стену.

Подняв глаза, Керрик ничего не увидел. Поглядев на руку, он понял, что, пока он смотрел на стену, с ладони струнным ножом срезали тонкую полоску кожи. Боли он не почувствовал. Выступившие капельки крови немедленно прикрыли клейкой повязкой нефмакела.

Керрик более не мог сдерживать любопытство.

— Вы взяли мою кровь и кожу? Зачем?

— Любопытный устузоу, — сказала Икемеи, делая знак, чтобы он лег на низкую скамейку. — Нет конца чудесам этого мира. Я исследую твое тело, вот что я делаю. Эти цветные листы позволят провести хроматографическое исследование, а эти колонки, прозрачные трубочки, откроют мне химические секреты твоего тела. Ты удовлетворен?

Керрик молчал, ничего не понимая. Икемеи усадила ему на грудь какой-то серый клубень и похлопала его.

— Вот это существо сейчас излучает ультразвук, чтобы мы могли заглянуть в глубь твоего тела. Когда оно закончит, мы будем знать о тебе все… Вставай, мы закончили. Фарги покажет, как выйти.

Поглядев на закрывшуюся за Керриком и Инлену< дверь, Икемеи удивилась:

— Говорящее животное!.. Впервые мне хочется в Алпеасак. Я слыхала, что там очень много самых разнообразных и интересных форм устузоу. Я уже думаю о будущих исследованиях. Приказываю!..

— Я слушаю, Икемеи, — ответила Эссаг.

— Проведите все серологические исследования, полностью проверьте метаболизм. Дайте мне полную картину биологии этого существа. Тогда и начнем работать. — Икемеи повернулась к рабочему столу и добавила: — Следует поподробнее разобраться в метаболизме. Нам приказано отыскать паразитов и все, что только может вредить этим существам.

Она покрутила телом, выражая неудовольствие, помощница разделяла это чувство. Икемеи жестом приказала ей молчать.

— Твои мысли я знаю и разделяю. Мы создаем жизнь. Мы не губим ее. Но именно эти устузоу оказались вдруг особенно грозной опасностью. Их следует прогнать. Да, именно так — прогнать. Они уйдут и никогда более не будут тревожить новый город. Нам не придется их убивать. Мы их просто прогоним.

Она говорила с искренностью, на которую только была способна. Но и она, и Эссаг опасались, что задуманы более мрачные вещи. Их уважение к жизни, к любым живым существам вступало в конфликт с инстинктом самосохранения, и жесты их выражали внутреннюю борьбу.

Когда огромные створки медленно закрылись, доносившиеся с амбесида звуки затихли. Раньше Вейнте' не замечала каких-нибудь особенностей внешнего вида дверей, хотя в прошлом бывала в этом помещении неоднократно. Теперь все внимание ее было обращено на громадные створки. Они были покрыты искусной резьбой, изображавшей животных и растения, окованы блестящим металлом и усыпаны драгоценными камнями. Вот еще одна роскошь, еще одна радость древнего города, к которой привыкли все жительницы. Как отличается это от едва выросшего из семени Алпеасака, там дверей еще почти нет, а немногие уже сформировавшиеся еще пропитаны соком. Все там было еще грубым, зеленым и юным, не то что здесь, в городе культурном и древнем. И, конечно, это дерзость: чем ей, эйстаа города, еще как следует не выросшего в глуши, можно гордиться перед теми, кто правит в не знающем времени Инегбане.

Вейнте' мгновенно воспротивилась этой мысли. В новизне нет позора, и не ей унижаться в великом городе. Инегбан стар, богат… но и обречен, в этом сомнения не было. Деревья умрут, мертвые листья будут кружить в его опустевших коридорах в холодном тумане. Пышные двери рухнут под тяжкими ударами времени, превратятся в щепу и пыль. Это сейчас иилане' Инегбана могут фыркать, услышав о ее городе, примитивном и далеком, но он будет для них же спасением.

Мысль понравилась Вейнте', она упивалась ею и даже позволила себе увлечься. Алпеасак будет их спасением, а она и есть Алпеасак, и Вейнте' повернулась лицом к Малсас< и ее помощницам, гордо выпрямившись. Гордость ее граничила с дерзостью. Они почувствовали это, и две из них беспокойно зашевелились. Ликмелик и Мелпон знали Вейнте' много лет, знали ее ранг и ожидали уважения. Малсас< тоже не испытывала особенной радости от такого нахальства. И она сухо спросила:

— Ты кажешься радостной, Вейнте'. Можно узнать, почему?

— Я счастлива вновь быть в Инегбане со всем его комфортом, быть с эфенселе моего эфенбуру. А еще я рада сообщить, что порученная мне работа продвигается успешно. Алпеасак растет и процветает, поля его обширны, животные многочисленны. Гендаси — богатая и плодородная земля. Алпеасак будет расти, как ни один город доселе.

— За твоими словами кроется тень, — сказала Малсас<. — Колебания и печаль столь очевидны…