Правда и то, что сравнительно до недавней поры англичане «не проявляли особого энтузиазма» в отношении этой организации. Это подтверждают мемуары сэра Ричарда Джексона, шефа Отдела криминальных расследований (ОКР) Скотленд-Ярда в 50-е годы (позже он стал первым англичанином — президентом Интерпола). Его предшественник на посту главы ОКР сэр Рональд Хоув был едва ли не единственным в Скотленд-Ярде с начала 30-х годов ярым сторонником Интерпола. Он посещал все необходимые ему Генеральные ассамблеи Интерпола, но, как язвительно заметил Джексон, «завистливые коллеги в Ярде называли эту организацию «Клубом Ронни Хоува для развлечений на континенте».

К счастью, полиция на континенте относилась к Интерполу куда более серьезно. Его сила состояла в том, что с самого начала он стал полицейской службой, выполняемой и руководимой полицейскими. Они поддерживали между собой постоянную телефонную и телеграфную связь. [9] Представители высших эшелонов власти также встречались друг с другом на ежегодных Генеральных ассамблеях, проникнутых атмосферой взаимопонимания и дружелюбия. Они в самом деле хорошо знали друг друга. Отношения были джентльменскими, почти приятельскими: по сути, это был Европейский полицейский клуб.

Директор Шведского государственного технического института криминалистики Харри Зодерман, много лет тесно связанный с Интерполом, пишет в своих мемуарах: «Если герр Банцингер, глава Швейцарской федеральной полиции в Берне, получал телеграмму от шефа полиции в Каире Мустафы Паши с просьбой об аресте некоего испанца Рамона Гонсалеза за совершение мошенничества в Египте, то герр Банцингер знал, что Мустафа Паша — действительно надежный человек и ему нечего беспокоиться, обвинен ли Гонсалез в совершении какого-то необычного преступления, за которое его нельзя арестовать в Швейцарии, и что он может быть уверен: египетские власти определенно запросят его экстрадиции».

Но при этом надо помнить, что Мустафа Паша, как и все зажиточные и образованные египтяне его поколения, свободно говорил по-французски и был человеком европейского образа мышления — своего рода членом особого европейского джентльменского клуба.

Наконец и англичане стали проявлять благосклонность. В 1931 году тогдашнего главного инспектора ОКР Скотленд-Ярда Джона Хоруэлла итальянская полиция через Международное бюро оповестила о том, что банда из пяти итало-американских фальшивомонетчиков с чемоданами, набитыми фальшивыми банкнотами в 5 и 10 фунтов стерлингов, находится на борту океанского лайнера, следующего в порт Шербур в Северной Франции. Ему пришлось пересечь Ла-Манш, чтобы установить связь с французскими и итальянскими властями. Скорость играла большую роль. Хоруэлл был вынужден лететь, прихватив с собой молодого помощника, говорившего по-французски. «Никогда прежде детективы Скотленд-Ярда не пользовались самолетом в ходе расследования, и я был весьма горд тем, что оказался первым детективом своей страны, летевшим на работу!» — с очаровательной наивностью признавался он в своих мемуарах.

В конце концов все пять гангстеров были арестованы, а их печатный станок уничтожен. Хоруэллу и его ассистенту пришлось провести некоторое время в обществе французских детективов в Марселе. «Я воистину наслаждался временем, проведенным на открытом воздухе, — писал он. — Поскольку мой помощник мог говорить на местном patois,то вскоре стал популярен у местных жителей, которые великолепно его принимали». Хоруэлл, возможно, не ощущал некоторой снисходительности, своего тона.

Но каковы же были преступники, которым Интерпол уделял больше всего внимания в первое десятилетие своего существования? Что за преступления они совершали?

Подделка денег представляла наиболее опасную угрозу для неокрепшей экономики многих стран, основавших новую организацию. Одним из первых успехов в деятельности Оскара Дресслера было создание Отдела по борьбе с фальшивомонетчиками. Во главе отдела он поставил Иоганна Адлера, отставного офицера австрийской армии, сделавшего вторую карьеру на поприще выявления поддельной валюты. И не ошибся в выборе. Адлер оставался на посту эксперта Интерпола до 1954 года за исключением периода Второй мировой войны, когда эмигрировал из Европы, поскольку был евреем. Адлер основал ежеквартальное издание «Counterfeits and Forgeries Review», [10] которое до сих пор считается лучшим учебным пособием в мире на эту тему.

В 20-е годы самой популярной для фальшивомонетчиков банкнотой являлся американский доллар. В июле 1924 года подразделение Адлера помогло устроить на казенный счет в Берлинскую тюрьму пять независимых банд русско-польских эмигрантов (или «русско-польских» евреев, как их назвал один из высоких чинов венской полиции [11] ). В том же году в течение трех месяцев был раскрыт и ликвидирован подпольный центр фальшивомонетчиков в Триесте, наводнивших Вену, Будапешт и Братиславу огромным количеством фальшивых британских фунтов с одним и тем же серийным номером Д.62.

В апреле 1929 года заслуги подразделения Адлера принесли Комиссии ее первое международное признание за пределами профессиональных полицейских кругов. Лига Наций, проводившая в это время конференцию в Женеве, приняла первую Международную конвенцию по борьбе с подделкой денег, и группе Адлера, работавшей в рамках Комиссии, было поручено решение этой задачи.

По воле случая среди делегатов Комиссии на конференции в Женеве оказался офицер бельгийской полиции Флоран Луваж, человек с глубоко посаженными, пронзительными глазами. Двумя годами позже он стал главой бельгийского НЦБ. В последующих главах мы уделим ему большее внимание.