Я решила принять его в аудиенц-зале.

Завидев меня, Дадли пал на колени. Я протянула ему руку, он поцеловал ее и взглянул на меня снизу вверх.

— Добро пожаловать в Хэтфилд, лорд Роберт.

— Моя милостивая госпожа, как великодушно с вашей стороны согласиться принять меня.

— Вовсе ни к чему стоять на коленях, — сказала на это я.

Роберт поднялся, и я увидела, как он статен и высок. К немалому своему удовольствию, отметила, что он смотрит на меня не только с глубоким почтением, но и с чувством куда более нежным.

— Зачем вы приехали, лорд Роберт? — спросила я, чтобы скрыть смущение. — По той же самой причине, что и остальные посетители?

— Я только что вернулся с войны.

— Что ж, надеюсь, вы хорошо послужили отчизне. А затем, следуя примеру прочих, решили наведаться ко мне?

— Я привез вам золото, — заявил Роберт. — Продал кое-какие поместья, чтобы иметь под рукой свободные деньги. Надеюсь, они вам понадобятся, но если разразится междуусобица, можете на них рассчитывать.

— Так вы привезли мне деньги!

— Да, мой слуга доставит их незамедлительно. Если придется сражаться за то, что вам принадлежит по праву, располагайте мной. Ваша победа мне дороже любых земных благ.

— Вы настоящий друг. Благодарю вас.

— Было время, когда мы с вами были пленниками Тауэра, — продолжил он, не сводя с меня глаз. — Помните, там был маленький мальчик…

— Мартин, — перебила его я. — Он доставлял мне ваши послания.

— Так вы не забыли! А я и не надеялся. Знайте же, что я всегда буду рядом, когда вам понадобится помощь.

— Спасибо, милорд. Я охотно принимаю ваш дар и вашу дружбу.

— Отныне я всегда буду неподалеку. Между Хэтфилдом и столицей слоняется немало всякого подозрительного люда. Королева очень больна. Как знать, не превратится ли для вас Хэтфилд в новую тюрьму.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы не хуже меня знаете, сколь опасен мир, в котором мы живем, ваше высочество.

— Против меня существует заговор?

— Мне об этом ничего не известно. Придворные знают, что я ваш страстный сторонник, и злоумышленники ни за что не посвятили бы меня в свои планы.

— И тем не менее, — довольно резко произнесла я, — вы пытались возвести на престол Джейн Грей.

— Не я, а мой отец. Я исполнял сыновний долг, не более, но вашему высочеству не изменял никогда. Моя жизнь, мои земли и богатства принадлежат вам. Сумма, которую я жертвую на наше общее дело, — не более чем символ. Все, чем я владею, ваше — эти руки, это сердце, эта голова.

Я растроганно протянула ему руку, и Роберт приник к ней жадным поцелуем. Пожалуй, он держался слишком дерзко, но, честно говоря, мне это даже нравилось.

— Благодарю вас, милорд. Теперь вы можете идти. Я не забуду вашего великодушия. Но учтите — настанет день, когда я напомню вам о вашей клятве.

— Повторяю: я явлюсь по первому зову.

Он низко поклонился и вышел.

Я вернулась к себе. Мне хотелось побыть в одиночестве, поразмыслить о случившемся, вспомнить каждый жест, каждое слово, страстное и нежное выражение его глаз.

Ничего, сказала я себе. Скоро я увижу его вновь, а к тому времени, возможно, уже буду королевой.

Мэри знала, что умирает. Мне рассказали, что она получила письмо от Филиппа, в котором он настоятельно просил ее назначить меня наследницей престола. Однако мнение Филиппа тут мало что значило, я и без Испанца являлась законной наследницей — так гласило завещание отца. Мэри не могла ни объявить меня своей преемницей, ни лишить этого права. Настойчивость Филиппа свидетельствовала о том, что он не оставил своих планов касательно женитьбы; должно быть, его очень беспокоили козни французов, вознамерившихся усадить на трон Марию Стюарт. К тому же мысль о женитьбе на молодой и привлекательной принцессе должна была ему импонировать. С присущей ему самоуверенностью он не сомневался, что сумеет подчинить меня своей воле. О, как же он ошибался!

Я несколько удивилась, когда ко мне явились два члена Государственного Совета. Поначалу я подумала, что они привезли мне официальное извещение о смерти королевы, и никак не могла решить, верить им или нет — не ловушка ли это? Когда я сказала Трогмортону, что не поверю в смерть Мэри до тех пор, пока мне не покажут ее кольцо, я нисколько не преувеличивала.

Однако посланцы Государственного Совета явились не для того, чтобы приветствовать новую королеву. Они поклонились со всем почтением, и один из них сказал: