– Предатель! Что ты здесь делаешь? – крикнул я.

Ответить он, ясное дело, не мог, но нечленораздельные звуки, издаваемые им, свидетельствовали, что напуган он смертельно.

– Видишь это ружье? – сказал я. – Если ты сейчас же не сделаешь, что я тебе прикажу, то я застрелю тебя. Возьми свою кела [13] , зачерпни воды и вылей на пригнутую траву, чтобы она снова поднялась.

Он попытался было воспротивиться, делал руками какие-то извиняющиеся движения, но когда я поднял штуцер, повиновался.

– А теперь подойди, – сказал я, когда он вернулся, – посмотрим, что ты здесь так внимательно осматривал!

Я обследовал оба места, которые только что привлекли его внимание, и заметил, что на двух ветках, удаленных друг от друга шагов на двадцать, висят маленькие пучки травы.

– Ага, знак. Интересно. Сними эту траву и брось в реку.

Он повиновался.

– А теперь пойдем в лагерь. Вперед. Если попытаешься бежать, тебя догонит моя пуля или разорвет пес.

Мое мнение осталось прежним: этот человек – предатель, только подробности предстояло еще выяснить. В лагере я сразу послал за персом.

– В чем дело? – спросил тот. – Почему ты держишь Садыка?

– Потому что он мой пленник. Он хотел навредить тебе. Тебя преследуют, а он сообщает твоим преследователям о нашем местонахождении. Я застал его, когда он приминал траву на берегу реки, а на ветвях висели пучки травы и указывали, в каком месте лучше пробраться к нашему лагерю.

– Но это абсурд!

– И все-таки это именно так! Допроси его, если ты его понимаешь!

Он задал арестанту несколько вопросов, но ничего от него не узнал – тот не понимал, что от него хотят.

– Видишь, эмир, он невиновен! – сказал мирза.

– Хорошо, тогда я буду действовать другим образом. Надеюсь, мне удастся тебе доказать, что этот человек – предатель. Бери свое ружье и следуй за мной. И скажи своим людям, что мои спутники застрелят каждого, кто попытается освободить Садыка. Они не привыкли, чтобы с ними так шутили. Там, внизу, надо поставить стражу, чтобы предупреждала об опасности.

– Мы поскачем или пойдем пешком?

– Как далеко находится место, где располагался ваш последний лагерь?

– Мы скакали шесть часов.

– Да, сегодня мы туда не доберемся. Пойдем пешком.

Он поднял ружье. Я дал Халефу и англичанину необходимые инструкции. Они связали пленного и встали по обе стороны. Я был спокоен за его охрану.

Сначала мы двинулись вверх по долине, к реке. На полпути я в удивлении замер, уставившись на пучок травы, висевший точно так же, как и два предыдущих, которые Садык бросил в реку.

– Стой, мирза. Что это? – спросил я.

– Трава, – ответил он.

– Она что, растет на деревьях?

– О Аллах! Кто же ее подвесил?

– Садык. Давай пройдем двадцать шагов, и я покажу тебе второй пучок.

Он последовал за мной, и мое предположение подтвердилось.

– А разве этого до нас здесь не было? – спросил перс.

– О Хасан Арджир-мирза, как хорошо, что лишь я один слышу эти слова! Разве ты не видишь, что эта трава еще зеленая и свежая? Пойди к реке, где я нашел первые значки. Этот человек отметил, где река поворачивает к лагерю.

Там бы на нас напали и убили, так же точно, как твоего отца, аптекаря, муфтия и его дочь!

– Господин, если бы ты был прав…

– Я прав! Ты хороший ходок и сможешь найти дорогу, по которой вы шли от последнего лагеря?

Он ответил утвердительно. Мы зашагали вверх вдоль реки и вскоре достигли места, где находился наш с хаддединами лагерь, прежде чем мы поспешили на помощь к персам. Тогда мы пришли с севера; здесь же долина реки уходила на восток, и мы пошли в этом направлении. Мы уже оставили позади себя изгиб, когда я по правую руку заметил толстую иву, от ствола которой отходили две ветви.

– В каком порядке вы обычно ехали? – спросил я.

– Женские паланкины в середине, а остальные спереди и сзади.

– А где находился Садык?

– Сзади. Он часто отставал, так как собирал травы и коренья – он их большой знаток.

– Он оставался сзади и подавал знаки твоим преследователям. Ну и хитрец!

– Где знаки?

– Вот, на этой иве. Пошли дальше.

Через четверть часа река сделалась раза в три шире, чем раньше, и обмельчала, образовав брод. Здесь мирза задержался и указал на молодую березку с поникшей кроной.