— Очевидного? О да, для меня вполне очевидно, что ты записал себя в изгои и отказываешься что-либо сделать, чтобы изменить эту ситуацию, не желаешь принять руку помощи, которую тебе протягивают.

— Помощи? — зло прошипел он. — Чьей помощи? Уж не твоей ли? Если это ускользнуло от тебя, то должен заметить, дорогая, что твоя помощь несколько запоздала. Совсем немного. Всего на каких-то шесть лет. Где была твоя помощь, когда я действительно в ней нуждался?

Клэр опустила голову.

— Ты был не единственным, кто нуждался в помощи, — чуть слышно пробормотала она, но он был слишком зол, чтобы обратить внимание на ее слова.

— Пять лет! Пять долгих, кошмарных, нескончаемых лет! Пять лучших лет моей жизни я гнил в тюрьме по ложному обвинению этого подонка, твоего отца! Да-да, именно подонка. И если ты ждешь, что я буду извиняться за грубость, то тебе придется долго ждать.

— Я не жду, Брюс. Ты имеешь полное право ненавидеть его, но сейчас речь не о моем отце. Тебе нужно снова заняться своей карьерой, а это станет возможным после того, как будет пересмотрено твое дело. Я уверена, что теперь, когда есть неопровержимое свидетельство твоей невиновности, ты будешь полностью оправдан и восстановлен в профессии.

Брюс был поражен. Его бывшая жена действительно изменилась куда больше, чем он предполагал, но, что бы она ни говорила, тогда, шесть лет назад, она предала его, отказалась от него и простить это было нельзя.

— И после этого я буду жить долго и счастливо, — с сарказмом произнес он. — Даже если все будет так, как ты говоришь, и я снова займусь юриспруденцией, это ничего не изменит. Прошлого не вернешь.

— Я и не говорю, что ты должен вернуть прошлое, я просто хочу, чтобы у тебя было будущее, искренне хочу, поверь.

— Будущее? Благодаря тебе и твоему папочке у меня блестящее будущее — будущее бывшего заключенного! Я не желаю больше ничего слышать. Убирайся из моей жизни и оставь меня в покое, черт побери!

— Брюс…

— Что? — заорал он с нарастающим раздражением.

— Дай мне возможность помочь, прошу тебя! — Она не сдастся, ни за что не сдастся, как бы он ни злился, что бы ни говорил, как бы ни оскорблял ее. — Неважно, сколько это займет времени и сил, я пройду с тобой все до конца. У меня остались деньги от продажи моих акций компании, мы наймем хорошего адвоката. Для них это будет наилучшим применением.

Брюс сорвал ленту с головы, швырнул ее на пол и потер лоб. От бессилия что-либо изменить ему хотелось кричать на весь свет и крушить все, что попадется под руку. Тупая боль пульсировала в висках. Как избавиться от сумасшедшего, дикого желания забыться в объятиях Клэр? Пожалуй, впервые он не мог совладать с собой.

Оставалось только одно — поскорее выпроводить ее из дома. Для них обоих лучший вариант, если она будет подальше от него, потому что его самообладание небезгранично. Брюс наконец взглянул на нее.

— Я хочу, чтобы ты уехала отсюда как можно скорее. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь.

— Все, что мой отец сделал тебе и нам, было несправедливо.

— Многое было несправедливо. Взять хотя бы тебя.

Она словно в молитве протянула к нему руки, но у него не было никакого желания идти ей навстречу. Он не святой, чтобы вот так взять и простить ее, и не священник, чтобы отпускать ей грехи.

Брюс с издевкой взглянул на Клэр, увернулся от ее рук и подошел к камину. Даже стоя к ней спиной, он чувствовал ее немую мольбу, но не собирался смягчаться. Нет и не будет возврата к прежней жизни — и бесполезно лелеять надежду на справедливость.

Годы, проведенные за решеткой, ожесточили его и многому научили. Он оставил все попытки добиться справедливости.

— Я хочу помочь тебе. Позволь мне сделать это, — взмолилась она, медленно приближаясь к нему.

Брюс стоял, опираясь на каминную полку, суровый и непреклонный, и не отрывал пристального взгляда от огня.

— Никто не вернет мне мою репутацию и карьеру, Клэр. Никто.

— Ты не прав. Я уверена, что смогу помочь…

— Ты уже помогла, благодарю покорно. Твой отец уничтожил меня, втоптал в грязь, а ты и пальцем не пошевелила, чтобы что-то сделать…

— Это неправда! Я…

— Избавь меня от своих лживых оправданий, я все равно им не поверю. И ты мне за все заплатишь. Так или иначе, но обязательно заплатишь.

— Можешь мне не верить, но я уже заплатила дорогую цену и все еще продолжаю платить, — едва слышно выдавила она. — Пожалуйста, не позволяй своей ненависти и обиде лишить тебя возможности взглянуть на новые, изменившиеся обстоятельства.

Даже не поворачиваясь, он чувствовал ее близость, тепло ее тела, умоляющий взгляд. Он пытался держать себя в руках, не дать эмоциям выйти из-под контроля, но чувство горечи просочилось наружу.