– Они – нет, – ухмыльнулся Гарвин. – А вот я – да. Некромантия иногда требует пополнения. Так что сила твоего брата у меня. А вот если ты убьешь кого-то из них… если ты только попытаешься убить Аиллену… Владыка перестанет благодушествовать. А что сделает с твоим миром ар-дракон, я даже и представить себе не могу.

– Ты не бойся, – успокоил Маркус, – я тебе задницу ножом протыкать сегодня не буду. У нас же вроде как мирные переговоры?

– О чем мне говорить с тобой, человечек?

– О проткнутой заднице, – фыркнул Милит. – Ты потише. Маркус – брат мне, а ты – нет. Я понимаю, что ты великий маг и все такое, а я всего лишь вояка… но я очень хороший вояка.

– Перестаньте, – попросила Лена. – Корин, а если и в самое деле – мирные переговоры? В конце концов от нас не убудет, если мы просто поговорим. Или со мной ты тоже говорить не хочешь? Кстати, свою теорию, для чего предназначены Странницы, можешь засунуть поглубже…

– В проколотое место, – серьезно подхватил Маркус. Лена строго на него посмотрела, и он старательно изобразил послушание и смирение.

– Кристиан не врет, я думаю.

– Кристиан? – усмехнулся эльф. – Знаешь, Светлая, я не стал бы верить Кристиану так уж…

– А кто ему верит «так уж»? Как бы там ни было, Корин, ты один… Нет, я понимаю, у тебя есть брат, но ведь и все. Ты дома-то был? В своем мире? Как встречали – ласково или не очень? Конечно, эльфы тебе ничего не сделают, да никому этого и не надо, но ведь они перестали тебя поддерживать. И дело вовсе не во мне. Я ведь для эльфов так, привычный символ, не предмет поклонения…

– Ты Аиллена, – возразил Гарвин, – и не верит в это, наверное, один только Корин.

Умо постоял, склонив голову, и неожиданно принял решение: сел на землю, не отпуская прохода.

– Поговорим, Светлая. Ты действительно спасла эльфов, и целый народ, и отдельных. Это редкость для людей. И это заслуживает уважения. Вероятно, ты и в самом деле Аиллена, хотя я не особенно верю в древние легенды. О Книге Лены я слышал. Это ведь собрание предсказаний, пророчеств и прочей чепухи, да? Ты не можешь верить в пророчества, Гарвин. Я вижу на тебе печать смерти.

– Кто ее не видит, – усмехнулся Гарвин. – Разве что Милит, но он никогда не был знатоком ауры. Я тоже не верю в пророчества. Даже когда они сбываются. Даже мои собственные. Не в этом дело. Что там напророчено, не так уж и важно. Важно, что она, Аиллена, делает.

– Ну расскажи мне, что она делает.

Лена налила в свою кружку чай, взяла несколько печений и спокойно отнесла это Корину. Тот, надо сказать, обалдел почти по-человечески, однако угощение взял и не стал хватать Лену и тащить ее в проход. Наверное, понимал, что эльфы наготове. Она вернулась к шуту, села поближе, чтоб чувствовать его плечо.

– Она примирила людей и эльфов в огромной стране, – сказал Маркус. – Она сумела сделать то, о чем я никогда не слышал. Конечно, Владыка был вынужден принять все условия короля Сайбии, но ведь условия-то были лучше не придумаешь. И оправдалось все. Я понимаю, времени прошло не так уж много… но ведь не так уж мало. Для людей Сайбии эльфы стали… ну я не знаю, как выразиться-то. Своими, что ли. Я родом из Сайбии – не помню такого. В лучшем случае друг друга терпели. Ты рожу-то не криви, Корин. Я воевал с эльфами в последней большой войне. Больше двухсот лет назад это было. И по мирам походил, навидался…

– И ему нравились эльфы, – меланхолично сообщил шут, – несмотря на то что он с ними воевал. Рассказать, как воюют эльфы?

– Расскажи, как воюют люди, – предложил Корин. – С теми, кто пустил их в свой дом.

– Вот это она и старается остановить. Идет она – и за ней идет мир. Это не сейчас случится и даже не через пятьдесят лет. Но в Сайбии уже выросло поколение людей, знающих, что эльфы не враги. Я могу задать тебе один личный вопрос? Зачем тебе понадобилось убивать Лини, мою сестру? Она меня ненавидела всю мою жизнь даже больше, чем ненавидела эльфов. Ты хотел сделать мне больно? Я не любил ее. Трудно любить сестру, которая заживо тебя хоронит.

– Ты забавный, полукровка. Рассуждаешь… Это странно для людей.

– Отчего же? Но знаешь, Корин, я тебя понимаю. Наверное потому, что забавный. То есть рассуждаю. Лена изменила наши жизни, придала им смысл. А тебя, беднягу, лишила цели.

– Беднягу?

Лена испугалась, потому что лицо Корина Умо посерело от гнева. И глаза начали покрываться тонкой амальгамной пленкой.

– Бедняга, – подтвердил Гарвин все так же лениво. Словно бы нехотя. Очень неприятная манера разговора. Лена-то привыкла, а Маркус до сих пор свирепел, за что, собственно, она и оставила их в Тауларме. – Не хочешь его слушать, послушай меня. Я чистокровный эльф. Я ненавидел людей так, как тебе и не снилось. Ты знаешь, как в Трехмирье убивали эльфов? Знаешь. У меня люди убили всю семью. Жену, дочь с мужем и внучкой, грудной еще, сына… А я был связан с ними. Знаешь, что это? Как это? Я умирал вместе с ними. С каждым. Не знаю как ты подтолкнул короля Лота к этой безумной войне, но сделал это ты. Я не догадываюсь, я знаю. Владыка удерживал мир в течение столетий, а ты пошел против него – против Владыки эльфов! И что бы ни говорила тебе Аиллена, о чем бы ни рассуждал шут, как бы ни уговаривал тебя Маркус опомниться, знай: я твой враг. Враг, какого у тебя не было никогда.

– Ты думаешь, меня стоит пугать?

– Разве я тебя пугаю? Я сообщаю. Не сразу, но я поверил в Аиллену. Я привыкк людям и перестал их ненавидеть. Я забрал жизнь твоего брата, постараюсь забрать и твою, если ты будешь путаться у нас под ногами. На большее ты не способен, Корин. Не стоит гордиться заемной магией, она не твоя, она не повинуется тебе так, как должно. Некромант ты слабенький. Так, детишек пугать. А как эльфийскиймаг я сильнее тебя, Корин.