Машина остановилась у отеля. Андерс вышел и проводил меня до двери. Мы молча стояли, глядя друг на друга, совсем как несколько часов назад, на палубе понтона. Но с тех пор, кажется, столько всего случилось!

Он держал меня за руку и, загадочно улыбаясь, смотрел в глаза. Потом неожиданно обнял и крепко прижал к себе.

— Ты необыкновенная женщина, Дженнифер, и это был удивительный вечер, — тихо, но с поразительным эмоциональным накалом произнес он.

Я ощущала то же самое и поэтому едва не плакала.

— Ты успеешь на поезд? — продолжал он. — Тебе ведь рано уезжать?

Я поморщилась.

— В половине девятого.

Немного ослабив хватку, он глянул на часы. Четыре утра.

— Впрочем, не важно. И думаю, этот поезд в Стокгольм не единственный, — отмахнулась я. — Если очень устану, поеду позже.

Похоже, он знал, что сегодняшний вечер у меня свободен, и не собирался делать ход первым. Я подумала, что неплохо бы позавтракать вместе, но не хотела предлагать это сама.

— Может, тогда нам позавтракать вместе? — предложил он.

Я просияла:

— Прекрасная мысль! Но ведь вам нужно помочь другу переехать!

Андерс хмуро кивнул:

— Ах да, мой друг… Нужно позвонить ему и узнать, что можно сделать. А пока…

Он снова прижал меня к себе и на этот раз коснулся губами моего уха.

— Я хочу поблагодарить тебя за этот вечер. Он очень меня тронул.

Прижав ладони к моим щекам, он опять заглянул мне в глаза и бесконечно нежно поцеловал в губы, после чего осторожно обвел их кончиком пальца. Сложные эмоции промелькнули на его лице: печаль, нерешительность, желание? Трудно сказать… но он не сводил с меня глаз.

Я, словно завороженная, затаила дыхание. Продолжая гладить лицо и волосы, он снова легонько поцеловал меня, повернулся и пошел к такси. Дверь закрылась, и машина отъехала.

Нужно признать, к этому времени я так устала, что почти с облегчением распрощалась с ним. Мне отчаянно хотелось спать. Но заметив, как пристально Андерс смотрит на меня в окно автомобиля, я разволновалась и одновременно заколебалась. Происходящее было романтическим, напряженным, усложненным, запутанным и… и неразрешенным. Позвонит ли он завтра? Хочу ли я, чтобы он позвонил?

Слишком измученная, чтобы искать ответы, я поднялась к себе, не раздеваясь бросилась в постель и заснула каменным сном, пока три часа спустя не зазвонил будильник.

К девяти тридцати поезд уже уносил меня на восток от Гетеборга.

Проснувшись, я наскоро приняла душ и сложила вещи. Все это время я напряженно прислушивалась. Телефон молчал. Даже когда я стояла в очереди за билетами.

Я садилась в поезд как во сне. Что будет с моим расписанием, если он позвонит и мне придется ехать позже? Впрочем, если я не смогу справиться с изменениями в плане, нет смысла вообще предпринимать это путешествие.

Но если говорить серьезно, подходим ли мы друг другу? Он выглядит как человек, привыкший к женщинам, чьи комоды набиты прозрачным модным бельем. К дамочкам, которым не приходится принимать причудливые позы, чтобы лучше выглядеть на телевизионном экране. В моем же комоде полно «любимых» (то есть застиранных, но удобных) лифчиков, разрозненных носков и брусочков мыла, о существовании которых я неизменно забываю. Наверное, я слишком стара, чтобы стать другой? Тот самый старый пес, которого не научишь новым трюкам? Трудно сказать.

Я начинала подозревать, что для успешных поисков Родственной Души мне необходимо воспринять новые идеи. Но если для этого нужно решительно переломить себя, втиснуться в слишком тесные границы или, наоборот, долго тянуться, чтобы вписаться в них, — я никогда не буду счастлива.

Знал ли это Андерс? Или от меня очень уж явственно исходили флюиды незаинтересованности? Или он настолько одинок по натуре, что не ощущает потребности в моем обществе? А может, у него целый мешок проблем, о которых я ничего не знаю?

Да, между нами ничего еще не решено, но, как ни странно, я ничуть не волновалась. Хотя желала ощутить удовлетворение и завершенность наших отношений, которые мог дать только его звонок, меня вовсе не тревожило отсутствие этого звонка. Моя уверенность в себе не поколебалась, и я не чувствовала себя отвергнутой.

Но тут телефон ожил, и я едва не свалилась с сиденья. Неужели это Андерс, чтобы все начать сначала, и в тот момент, когда я проходила через рассудочный ритуал конца отношений?