Оказавшись, наконец, в своей квартирке, я подумала: до чего же хорошо быть дома! Но беда в том, что, включив всех своих друзей в поиски Родственной Души, я превратила домашнюю жизнь в хаос. И если останусь здесь подольше, ситуация только усложнится и выйдет из-под контроля. Правда, вторая неделя подходит к концу. И в моем перевернутом с ног на голову волшебном мире это были неплохие две недели — работать спокойно, питаться тостами и не вылезать из выцветших старых футболок и потертых джинсов. Теперь же часы пробили полночь. Пора надевать «хрустальные башмачки» и лететь в Америку на поиски своего принца.

Неприятно вздутый живот, бледное лицо, нерешительность и усталость… расстройство биоритмов после пересечения часовых поясов — вот что представляет собой система физиологического контроля несчастных путешественников. Одна радость — точно знаешь, что ты не беременна.

Зато я приземлилась в Лос-Анджелесе, столице всех диет мира, где молятся на еду с низким содержанием жиров и углеводов и всякое нарушение этого закона считается святотатством. Поэтому я была исполнена решимости отныне вести здоровый образ жизни. Я обрету прежнюю форму. Буду питаться правильно и снова начну посещать тренажерный зал. Буду лучше выглядеть и чувствовать себя, наберусь новой энергии для поисков.

Я остановилась в одном из отелей сети «Бест Вестерн», на Сансет-стрип, средней части бульвара Сансет, достаточно красивой и, главное, находящейся в самом центре города, что немаловажно, особенно потому, что мое первое свидание назначено в «Комеди стор», как раз через дорогу. Я встречалась с комиком по имени Лоуэлл. Моя подруга Лиззи дала мне номер телефона, но предложила посмотреть его шоу сегодня и, если он мне понравится, позвонить завтра с утра. К этому времени я достаточно узнала своих «охотников за кандидатами», чтобы понять: не последовав их советам, я могу очень пожалеть.

Свидание № 28: Лоуэлл. Сансет-стрип,

Лос-Анджелес, США

Сегодня в «Комеди стор» было устроено нечто вроде турнира — состязались двадцать четыре комика. Каждому давалось три минуты на выступление. Такое быстрое мелькание лиц означало, что публика совершенно безразлична к актерам, все пришли на шоу посмеяться и через минуту забыть и о комиках, и об их шутках. Естественно, что в условиях такого жесткого прессинга большинство комиков теряли сначала самообладание, а потом и внимание зрителей, которые, не стесняясь, громко переговаривались, ерзали и кашляли.

По моему разумению, зрелище не для слабонервных: наблюдать, как публика чует кровь умирающего комика и приканчивает его своим безжалостным равнодушием, словно гладиатора, сражающегося за свою жизнь перед пресыщенной толпой, было выше моих сил.

Я пропустила появление Лоуэлла на сцене: австралийский имитатор (он имитировал, что глотает микрофон, поднося его к широко раскрытому рту) хотел знать, почему не смеялась публика. Неужели потому, что не поняла его акцента?

Вместо того чтобы ответить, я во все глаза смотрела на Лоуэлла, который уже начал свой номер. Совершенно необычная внешность — высокий, с сильным мускулистым телом и короткими светло-русыми волосами. Говорил он лениво-тягуче, как истинный южанин, но в нем не было ничего вялого или медлительного. Наоборот, его номер можно было назвать оскорбительным. Играл он с яростной воинственностью пьяницы, которого в полночь заталкивают в полицейский фургон.

Именно ему удалось то, чего не добился ни один комик, — привлечь внимание собравшихся. Выпалив один из самых омерзительных анекдотов, он вылетел со сцены, сопровождаемый такими возмущенными и злобными воплями, что на секунду мне показалось — его сейчас попросту побьют.

Несмотря на это, я все же посчитала, что комик он неплохой, но встречаться с ним не буду ни за какие блага мира! (Подозреваю, Лиззи это знала.)

Поэтому я выпила пива и посмотрела еще несколько выступлений, прежде чем решила удалиться на покой.

По автостоянке уже бродила толпа усталых комиков, как банда уличных хулиганов, зализывающих раны после яростной стычки. Среди них был и Лоуэлл. Он не знал, что я подруга Лиззи.

— Спасибо, что пришли! — воскликнул Лоуэлл.

— Меня восхитил ваш номер, — бросила я через плечо, проходя мимо.

— Правда? — Он догнал меня. Забежал впереди повернулся ко мне. — Я играю вот этим! — продолжал Лоуэлл, ударив кулаком в грудь, по-прежнему высокомерный, но явно уязвленный реакцией публики.

— Мне было весело, — честно высказалась я.

— Правда? А мне показалось, это провал.

Лоуэлл выглядел потрясенным — уж не знаю, то ли своим номером, то ли публикой.

— Вы оригинальны, — спокойно констатировала я. — И не похожи на других. Не пытались угодить. Этим и выделяетесь.

За моей спиной продолжали метаться расстроенные комики, постепенно сникая, по мере того как прилив адреналина потихоньку сходил на нет.

— Вы еще вернетесь? — спросил Лоуэлл.