Стараясь даже не дышать, юноша неспешно подвел машину к границе освещенного круга, и коснулся пальцами ключ-карты грава.

Что теперь? Он ничего не планировал и даже предположить не мог, как действовать дальше. Да и смысл был бы планировать, если он даже не знал, что будет его ждать по прибытию на место?

Острое чувство опасности полоснуло по нервам, как неожиданно включенная в спокойствии ночной тишины полицейская сирена бьет по ушам. Стас нервно дернулся, грав шевельнулся, трогаясь с места и сдвинулся на полметра вперед, оказываясь в круге света.

Мужчина, стоявший у фонтана, поднял голову и улыбнулся. Несмотря на разделявшее их расстояние, Стас мог бы поклясться, что разглядел издевательскую улыбку на пухлых губах и безжалостный приговор в светлых глазах цвета чайной розы.

В следующее мгновение его словно ударили чем-то тупым по голове. Искрящиеся брызги фонтана закрутились в тошнотворном вальсе, слабо светящиеся цифры на табло грава смазались в мигающее, режущее глаза пятно, желудок комом подкатил к горлу, а в голову словно бы ворвались холодные, скользкие змеи…

А спустя один удар сердца все кончилось. Правда, Стас только потом понял, сколь кратковременным был этот кошмар — тогда ему казалось, что пытка длилась вечность.

Змеи, тошнота, ослепление — все прошло так же внезапно, как и началось. Юноша поднял голову, все еще не в состоянии сфокусировать зрение на противнике — и поймал его непонимающий взгляд.

Времени на раздумья не оставалось. Стас рванул чип-карту, выключая и тут же вновь заводя машину — при перезапуске автоматически включался стандартный режим двигателя — и бросил грав вперед, удерживая руль только правой рукой. Левой же он наугад выхватил из боковой сумки стеклянную бутылку с пивом и со всей силы швырнул ее во врага — а в том, что перед ним враг, Ветровский не сомневался ни секунды.

Времени на то, чтобы чему-либо удивляться, не было. Стас выжал из гравицикла всю возможную скорость.

Дориан ожидал чего угодно, но только не этого. Мальчишка каким-то образом сумел противостоять его вторжению! Ведь все шло по плану, все было как обычно — слабенькая природная защита, какая есть у любого человека, и которую не составляет ни малейшей сложности преодолеть — и все, чужой разум подчинен и подавлен! Но в последний миг, когда информация уже готова была открыться Дориану, когда он уже был уверен, что обладает секретом этого странного парня, что-то произошло. Словно острейший нож несгибаемой воли отсек его ментальные щупальца, буквально вышвырнув опытнейшего практика из чужого сознания.

Не без труда погасив начавшую подниматься злость, Дориан быстро подготовил новое вторжение, уже не пассивное, проникающее в разум медленно, плавно и осторожно, а атакующее, способное за минуту сделать человека идиотом, овощем. Он глубоко вдохнул, сосредоточился и открыл глаза — с визуальным контактом атаковать было проще.

Последним, что он увидел, прежде чем на несколько секунд потерять сознание, было ребристое донышко бутылки темно-коричневого стекла.

Но даже такого удачного и сильного удара было мало, чтобы вывести Повелителя из строя. Едва прошла навалившаяся на мгновение темнота перед глазами, Дориан быстрым движением стер заливающую глаза кровь из рассеченной брови и попытался найти взглядом несносного мальчишку…

…но не успел. Холодная вода с плеском расступилась, обволакивая его тело, тошнотворно громко хрустнувшие в момент второго удара ребра распространяли по нервам волны обжигающей боли, проникшая в легкие влага душила могущественного практика, почти что мага, как обычного, смертного человека!

Стас понятия не имел, почему поступил именно так. В какой-то момент ему казалось, что противнику хватит и неожиданно меткого удара бутылкой, но тот, хоть и пошатнулся, схватившись за лоб, но все же устоял на ногах. Дальше — как, впрочем, и до того — Стас действовал на чистой интуиции: разогнавшийся грав проносился в каких-то десятках сантиметров от врага, и Ветровский, рискуя свалиться с машины, резко толкнулся всем корпусом влево, ударив мужчину плечом в грудь, чуть выше и левее солнечного сплетения.

Сила удара оказалась достаточной, чтобы тот перелетел через бортик фонтанного бассейна и с оглушительным плеском рухнул в воду, обдав чудом удержавшего машину Стаса веером брызг. Чаша фонтана здесь была достаточно глубокой, чтобы при известном невезении даже утонуть, тем более, после таких ударов — Ветровский был уверен, что слышал хруст ломающихся ребер. Однако, учитывая странность незнакомца, рассчитывать на такое везение юноша не мог. Он отстраненно пожалел, что нет пистолета.

Негромкий даже не стон — жалобный щенячий скулеж — заставил Стаса забыть о недобитом враге.

Леша сидел прямо на земле, ритмично раскачивался из стороны в сторону и тихо подвывал на одной ноте. При виде его Ветровскому на миг захотелось все-таки выловить гадину из фонтана, и размозжить ему голову о бортик бассейна.

Алексей выглядел, как готовый пациент психиатрической лечебницы, отделение для буйных. Лицо бледное, как мел, глаза совершенно безумные, скрюченные пальцы впиваются в щеки, оставляя карминно-алые полосы на неестественно белой коже. Молодого человека трясло крупной дрожью, по щекам градом катились неправдоподобно крупные слезы.