— Нет, конечно, — быстро запротестовала она. — Но я согласна на обед. Куда ты хочешь, чтобы я тебя пригласила?

— К себе домой. — Увидев ее удивление, он добавил — Я хочу, чтобы ты приготовила обед. Мне интересно знать, оправдаешь ли ты мои ожидания на кухне, как и в других комнатах.

— Я не припомню, чтобы хвасталась чем-нибудь уникальным в моем доме, мистер Лоуренс, — ответила она, стараясь скрыть свое волнение под сдержанным видом.

— Вы не знаете, чего я жду, миссис Уоррен, — сказал он искушающе, несмотря на внутренний голос, тревожно предупреждающий, что игра выходит из-под контроля. Голос напомнил ему, что с этой женщиной вообще не стоит играть. С такой женщиной можно играть только насовсем. Он не послушался предупреждения. — Просто поверь мне на слово, что ты прошла все тесты на отлично, — сказал он.

— Это комплимент?

— Безусловно. Редкой женщине это удается.

— Скольких ты тестировал? Он попытался подавить улыбку.

— Гораздо меньше, чем ты, очевидно, предполагаешь, судя по твоему выражению лица, — поддразнил он. — Но, вернемся к обеду. Во сколько я должен прибыть?

— Ты имеешь в виду сегодня?

— Конечно, сегодня. Я не хочу давать тебе время заказывать еду из ресторана. Я хочу, чтобы это было истинно твое, Джессика Уоррен, угощение, приготовленное экспромтом, как будто бедный голодный знакомый неожиданно появился на пороге как раз в обеденное время.

— Ты не похож на голодного, — сказала она, рассматривая его мускулистое тело, на котором сверкали капли соленой воды.

— Но я на самом деле голоден, — настаивал он. — А ты, моя дорогая, это исправишь. Если, конечно, у тебя уже нет планов на сегодняшний вечер.

Джессика колебалась. Сказать, что она занята, позволило бы ей легко избавиться от него, привести в порядок разгулявшиеся, к ее изумлению, в последние пару дней эмоции. Но, не вняв своему инстинкту самосохранения, она сказала:

— Нет, у меня нет планов. Мне обычно требуется спокойная, субботняя ночь в одиночестве, чтобы прийти в себя после трудовой недели.

— Значит, на этой неделе будет по-другому. Во сколько мне прийти? — спросил он.

По садящемуся солнцу, окрасившему западную часть неба в розовые тона, Джессика догадалась, что уже около пяти часов.

— Как насчет шести тридцати? Ты сможешь выдержать или упадешь в голодный обморок?

Казалось, он серьезно обдумывает ее вопрос.

— Думаю, что сумею продержаться, — сказал он наконец, беря ее за руку и выводя на берег.

Они быстро вытерлись и пошли к дому, а потом молча поднялись на лифте. На своем этаже Кевин сжал ее руку перед тем, как оставить ее наедине со своими мыслями, мечущимися от предвкушения паники и вида своего скудного холодильника.

Память не обманула ее. Она нашла там пакет замороженных куриных грудок. Положив их в микроволновую печь размораживаться, она отправилась в кладовку за рисом, затем достала из холодильника лук, зеленый перец и грибы. За полчаса она сделала аппетитный сметанный соус, вылила его в сотэ из цыпленка и приготовила рис. С бутылкой холодного шабли будет то, что надо.

У нее едва хватило времени для быстрого душа и просушивания густых волос. Несколько драгоценных минут она потратила на нервные размышления что надеть, остановившись в конце концов на слаксах и шелковой блузе.

Она едва успела нанести последние штрихи косметики, как услышала стук в дверь. Едва взглянув на свое отражение в зеркале, она присмотрелась к морщинкам вокруг глаз, заметным только ей одной, как она надеялась. Кевин постучал еще раз, на сей раз более нетерпеливо, и, оторвавшись от критического осмотра, она поспешила к двери, замирая от забытого чувства возбуждения и страха.

Видя, как он заполнил собой дверной проем, Джессика снова была потрясена его природным магнетизмом.

На нем были потрепанные джинсы, которые обтягивали его худые бедра и мускулистые ноги. Рубашка, наоборот, была нелепо строгой, из голубого хрустящего хлопка в тонкую, чуть более темную полоску. Из-под засученных рукавов виднелась загорелая кожа, покрытая золотистой дымкой волос. Расстегнутый воротник рубашки оголял достаточную часть груди, чтобы руки Джессики задрожали от желания дотронуться и почувствовать его тепло и биение сердца. Борясь с этим импульсом, но не в силах заговорить, она просто посторонилась, чтобы дать ему войти.

— Пахнет замечательно, — заметил он, одобрительно потягивая носом и направляясь прямо на кухню.

— Хорошо, что я не стала зря тратить дорогие французские духи на мужчину, которого интересуют только ароматы моей кухни, — сказала она с притворным раздражением.

— Я займусь тобой позже, — пообещал он с озорным блеском в глазах. — Между тем, не любовью единой жив человек.

— Не исказил ли ты немножко? На самом деле это звучит «не хлебом единым жив человек».

— Может быть, и так, — сказал он примирительно. — Дело в том, что нужна комбинация, чтобы удовлетворить все мужские аппетиты.