Временник. Выпуск 1
вернуться

Петников Григорий Николаевич
Шрифт:

«Не выли трубы набат о гибели…»

Не выли трубы набат о гибели: «Товарищи милые, милые выбыли». Ах, вашей власти вне не я — Поет жестокий узор уравнения. Народы бросились покорно, Как Польша, вплавь, в мои обители, Ведь я люблю на крыльях ворона Глаза красивого Спасителя! За не я спрятан За ним, за ним! Туда, где нем он! На тот зеленый луг, за Неман! За Неман свинцовый и серый! За Неман, за Неман, кто верует!

Печальная новость 8 апр. 1916

Как и я, верх неги, Я, оскорбленный за людей, что они такие, Я, вскормленный лучшими зорями России, Я, повитой лучшими свистами птиц. Свидетели вы, лебеди, дрозды и журавли Во сне провлекший свои дни, Я тоже возьму ружье (оно большое и глупое, Тяжелее почерка) И буду шагать по дороге, Отбивая в сутки 365.317 ударов — ровно И устрою из черепа брызги И забуду о милом государстве 22-летних, Свободном от глупости возрастов старших, Отцов семейства (обшественные пороки возрастов старших!) Я, написавший столько песен, Что их хватит на мост до серебряного месяца. Нет! Нет! Волшебница Дар есть у меня, сестры небоглазой. С ним я распутаю нить человечества, Непроигравшего глупо Вещих эллинов грез. Хотя мы летаем. Я ж негодую на то, что слова Нет у меня, чтобы воспеть Мне изменившую избранницу сердца. Ныне в плену я у старцев злобных Хотя я лишь кролик пугливый и дикий, А не король государства времен, Как зовут меня люди Шаг небольшой, только ик И упавшее О — кольцо золотое, Что катится по полу.

«Панна пены, панна пены…»

Панна пены, панна пены, Что вы, тополь или сон? Или только бьется в стены Роковое слово «он»? Иль за белою сорочкой Голубь бьется с той поры, Как исчезнул в море точкой Хмурый призрак серой при? Это чаек серых лет! Это вскрикнувшие гаги! Полон силы и отваги, Через черес он войдет!

Божидар

Пиры уединения

I
На небе закат меланхолический полусмерк. Вселенной Горизонт раздвинулся — Головокружительно… Пылью засверкал фейерверк Планетный. Дух кинулся В вожделенный Метафизический мир — неизведанный верх.
II
Ходули логические, мучившие — я снял. — Трясины Заблуждений, мудрости Силлогистической — пройдены; дух радостно внял Как таяли трудности… О долины Обворожительный — неба простор, вас ли объял?
III
Вступаю, приплясывая, в приветливые поля, Печалью Упоен таинственной… О, Уединение, нежная богиня, моля, К тебе, я единственной Чуть причалю, Ты принимаешь милостиво в сумрак меня…
IV
В озерах Забвения — прохладном хрустале Купаюсь, Забывая прежнее. И высокомерие взрослого меркнет в стекле Озер. Неизбежнее Возрождаюсь Благоговейно молящимся мальчиком Земле.
V
Окутанный сумраком дымчатой темноты, Беззвездной, Улыбаюсь думая: «Я в небытии… я в прекраснейших полях пустоты. О, Жизнь угрюмая, Безвозмездно Ты прожита!..» И ложусь на душистые цветы.
VI
Целую цветы — благоуханнейшие уста, Росою Ароматной влажные. Жертвоприношу размышления под сенью куста Жасмина миражные Тишиною Непостижимой длина увита и пуста.

Григорий Петников

«Море горело намереньем…»

Море горело намереньем, Чтобы взбегающий гребень Пеною воздух овеял. Чтобы синеющий и непонятный Бором окутал время Судьбами, зеленью тел. Но убегая умирать. Гуще глядясь на берег. Дали рядами считая Избыв дорогую измену — Доверий На лоно! под шопот пригорка Траву зажигая восторгом Ты будешь в ушах как серьга Как плес золотого разлива Ты будешь горой велика И лицами будешь сверкать Лукаво мелькая — марина

«Моя чреда…»

Моя чреда В волнистой колыбели роста Не стать не выше быстрым взмахом, Но относительно серпа Черпать тебя виденьем знака. Так просекается волна На чистой волноловле пены И замечается облава В веденьи хитрого алана Не знать о трепете ирана И мы наметим черни злата Когда ты скажешь, что не мерить Не можем в смерти колыбели Так ты ведешь около колокола. Волнистой питью боры Коукала.