Его мужество и преданность снискали, как он и надеялся, расположение прекрасной Эдны. За раненым героем все ухаживают. Простак Чарли считает, что он завоевал свое счастье и сердце Эдны покорено. Гордость, надежды — и вдруг удар, который оказался больнее, чем грубый пинок ногой: девушка знакомит его со своим обожаемым женихом… Чарли возвращается к прежней жизни безработного бродяги. И вот мы видим, как он удаляется спиной к зрителю по пыльной дороге — сначала понурый, обескураженный, потом снова повеселевший.

В другом фильме — «Работа» — Чарли опять «крохотный жалкий ослик». Он тащит по крутому склону горы свой сизифов камень — тележку с рулонами обоев, лестницей и ведром клея; наверху восседает его хозяин, маляр, невозмутимо покуривающий трубку.

Они приезжают к богатой заказчице. Подручный принимается любезничать с Эдной, служанкой. Хозяйка, опасаясь за сохранность серебряной посуды, убирает ее в несгораемый шкаф. Чарли в ответ на это прячет все свои серебряные деньги в карман комбинезона и закалывает его булавкой. Хозяйка оскорблена, но служанку все это забавляет и покоряет. Чарли, забыв о рулонах обоев, рассказывает своей новой белокурой подружке грустную-прегрустную историю своей жизни. Но он отнюдь не платонический влюбленный. Статуэтка и абажур помогают ему выразить свои желания с вольностью, которую лишь четкость и мастерство жеста удерживают в рамках приличия.

После прелестных и трогательных сценок Чарли со служанкой в фильме снова появляется исчезнувший было Чэз и начинает куролесить. Сгустки клея марают одежду, бумага прилипает к лицу, револьверы стреляют, как пулеметы, любовники улепетывают, прикрывая рукой зад, и в довершение всего из-за неисправности плиты воспламеняется газ и взрывается дом.

Свое страстное отрицание современного общества Чаплин еще раз высказывает в фильме «Банк». Играя роль уборщика в банке, он методически и не спеша отпирает одну за другой многочисленные дверцы огромного сложного сейфа… и извлекает оттуда свой рабочий костюм, ведро и швабру.

Подобная игра с аксессуарами роднит мимическое искусство с искусством поэтическим, метафорически сближающим два отдаленных понятия, чтобы выразить новую глубокую мысль. Основная мысль фильма становится особенно ясной, когда Чарли, готовясь к уборке, проходит со своей шваброй в холл банка и будто невзначай задевает ею по лицу почтенного джентльмена в цилиндре.

В «Зашанхаенном» вербовщики, оглушая матросов ударом колотушки, втаскивают их на корабль — страшную плавучую тюрьму. В фильме «Полиция» проповедник-евангелист, делая вид, что хочет вернуть заключенных на стезю добродетели, присваивает себе их жалкие сбережения. В этом фильме особенно трагично выглядят кадры, в которых показана ночлежка безработных; первоначально они снимались для драмы «Жизнь», окончить которую руководители «Эссеней» Чаплину не позволили.

Ничего равного этим эпизодам, так же как и любовным сценам с Эдной, не было в кистоуновских комедиях. Впрочем, этого нет и во многих фильмах компании «Эссеней», в таких, например, как комедия-травести «Женщина» или «Вечер в мюзик-холле» — блестящем повторении старых пантомим Кар-но — или «Кармен», где Чаплин «слишком хорошо знает, что это понравится публике, и меньше похож на Чарли» [18] . А вот как Деллюк описывает заключительную сцену фильма «Бегство в автомобиле»: «Макароны становятся коварнее змей Лаокоона, вино брызжет в лицо, кремовый торт летит в потолок, сын почтенных родителей сморкается в собственную прическу, и в завершение — о Самсон! — на трепещущую нежность обрушивается дом…» [19]

Эти виртуозные комические трели — всего лишь новые вариации на давно знакомые мелодии, созданные в «Кистоун». Мак-Сеннета тоже обуревала страсть к разрушению, но он не переходил известных границ. Ничего не уважая, он, однако, и не оскорблял ничего. Он оставался королевским шутом, он мог безнаказанно смеяться над миллиардерами, ибо к какому бы классу ни принадлежали его паяцы, он в конечном счете изображал их одинаково смешными и жалкими.

Перейдя в «Мьючуэл», Чаплин обновляет труппу, оставив лишь свою несравненную Эдну Первиэнс и Лео Уайта. Для того чтобы все симпатии публики были па стороне Чарли, следовало подчеркивать его слабость и хрупкость. И вот Чаплин противопоставляет ему Эрика Кемпбелла, этакую здоровенную человеческую тушу. Накладные волосы и грим делают Кембелла настоящим мясником, который может в любую минуту раздавить каблуком букашку Чарли.

В труппу входили еще Генри Бергман, благодушный толстяк на ролях благородного отца, с важностью несущий свою внушительную фигуру в элегантном сюртуке; Шарлотта Мино (мать Эдны), увядающая красавица с недоброй усмешкой; Альберт Остин, унылый и длинный, как голодный день, простофиля.

За исключением «Ростовщика», все первые фильмы «Мьючуэл» представляли собой прежде всего страстные поиски формального совершенства. По четкости игры и слаженности ансамбля Чаплин создает настоящие фильмы-балеты (как это не раз повторяет Деллюк). Его поиски направлены также на неожиданное обыгрывание аксессуаров и декораций.

Шедевром этих аксессуарных фильмов был фильм «В час ночи». Чаплину удается здесь исключительно трудный трюк. Использовав известный сюжет английской пантомимы, он занимает экран один в течение получаса, ни на миг не утомляя внимания зрителей. Джентльмен в смокинге возвращается домой совершенно пьяным; в чаду опьянения каждый предмет обстановки представляется ему частью кошмара, и пьяный джентльмен всячески стремится сохранить свое равновесие и свое достоинство. Вертящийся столик уносит от него виски, медвежья шкура собирается растерзать его, ступеньки лестницы проваливаются у него под ногами, маятник часов старается ударить его, кровать вступает с ним в борьбу и загоняет его в ванную комнату.