Женщинам, подобным Скарлет, уже не раз удавалось проникнуть в жизнь Чаплина. В то время, когда кампания за второй фронт была в самом разгаре и Чаплин — общественный деятель, в ряде публичных выступлений и статей продолжал борьбу, начатую его нашумевшей речью, Чаплин — частное лицо порвал с некой Джоан Берри. В октябре 1942 года эта женщина ворвалась к нему в дом с револьвером в руке, грозя покончить с собой и пытаясь застрелить Чаплина. Их разрыв был окончательным.

Восемь месяцев спустя она возвращается в Голливуд, проникает в дом Чаплина, взломав дверь, и устраивает невероятный скандал, потребовавший вмешательства полиции. Джоан Берри объявила во всеуслышание, что она в положении уже пять месяцев, и начала дело против Чаплина, требуя признания отцовства.

«После моей речи о втором фронте, — заявил тогда Чаплин, — против меня оказалось 95 % всей прессы». И действительно, чуть ли не вся американская «большая пресса» ухватилась за дело Берри, в течение многих месяцев имя Чаплина не сходило с первых страниц: он и совратитель, и рабовладелец, и бесчестный отец. Сличение групп крови показало с полной очевидностью, что отцом ребенка, родившегося в октябре 1943 года, не мог быть Чаплин. Однако враги не сложили оружия; процесс следовал за процессом, и все это привело к тому, что спустя год после выпуска на экран «Мосье Верду» Чаплин был безоговорочно осужден.

Вся эта гнусная кампания, может быть, и не смогла бы деморализовать Чаплина, если бы происшедшее в то же самое время резкое изменение американской политики не лишило его тех надежд, которые он с такой силой выразил в заключительной речи «Великого диктатора» и в своем призыве к открытию второго фронта.

Один из так называемых «изоляционистов», разоблаченных Чаплином, стал президентом Соединенных Штатов. Не успел еще Гитлер покончить с собой, не успели еще в Нюрнберге вынести приговор его сообщникам, как геббельсовский лозунг «Европа против большевизма!» уже был подхвачен политиканами Вашингтона. Чтобы узаконить оккупацию «свободных стран», генералы и шпионская служба извлекли из досье доктора Геббельса пугало «красной опасности». Они утверждали, что вернуть человечество к здравому смыслу может только атомная бомба, которая на примере сотни тысяч убитых японцев доказала свою мощь как орудие массового уничтожения. Американская пресса, нападавшая на Чаплина, говорила также о неизбежности третьей мировой войны.

Это изменение политического курса США происходило как раз в то время, когда Чаплин выпустил на экран «Мосье Верду». На создание этого фильма Чаплина вдохновило дело Ландрю — «синей бороды» наших дней, волновавшее французскую судебную хронику вскоре после окончания первой мировой войны. Этот странный убийца давно уже интересовал Чаплина. Еще во время своего пребывания в Париже в 1931 году он воспользовался случаем, чтобы повидать судебных хроникеров, присутствовавших на процессе Ландрю, и расспросить их о подробностях этого дела. Но, по-видимому, решение создать фильм на эту тему созрело у него окончательно после беседы с его тогдашним другом Орсоном Уэллесом. Знаменитый постановщик «Гражданина Кейна», в то время уже отстраненный от голливудских дел, сделал для Чаплина набросок сценария. Но Чаплин, по своему обыкновению, немало потрудился над первоначальным наброском и приступил к работе над фильмом лишь в апреле 1946 года уже со своим собственным сценарием. Он привлек к постановке Роберта Флори и своего сводного брата Уиллера Драйдена.

Съемка продолжалась всего полгода — очень короткий срок для большого чаплинского фильма, Прославленный актер, расставшись- со своим знаменитым Чарли, создает в «Мосье Верду» любопытный тип стареющего француза-сердцееда, напоминающего в какой-то мере английского дэнди — ранний сценический образ Чаплина. У циничного, жестокого убийцы мосье Верду много общего со злым, жестоким Чэзом из первых фильмов Чаплина. Но у Мак-Сеннета этот персонаж был всего лишь двигавшимся паяцем, а Верду — драматический герой очень сложного психологического рисунка, переживающий по ходу довольно запутанного действия самые противоречивые чувства.

Мосье Верду, кассир крупного парижского банка, после двадцати пяти лет честной службы выброшен на улицу. Кассир ничему в жизни не научился, кроме спекуляций на бирже, но у него нет на это капиталов. Тогда он решает, ради того чтобы обеспечить своему сыну и несчастной калеке-жене безбедное существование, обольщать богатых перезрелых женщин и, завладев их деньгами, убивать их. Мосье Верду расправляется со своей первой жертвой, пожилой, неприветливой женщиной (Маргарет Гофман). Затем, маскируясь торговлей антикварными вещами, он развертывает с большим размахом свое жуткое «предприятие»; ему удается поймать в свои сети даже такую надменную светскую даму, как мадам Гроней (Изабелла Эльсом). Две жертвы все же ускользают от него: первая из них — это девушка-бродяжка, полупогибшее создание (Мэрилин Нэш). Она должна была послужить ему морской свинкой для испытания нового яда, но, тронутый ее бедственным положением, он щадит девушку. И затем ему никак не' удается спровадить иа тот свет упорствующую Анабеллу (Марта Рэй), проститутку, выигравшую крупную сумму в лотерею. Тщетны все его попытки отравить или утопить в озере эту крикливую, вульгарную кумушку… Несмотря на множество рискованных авантюр, Верду, всегда сохраняющий хладнокровие, ускользает от полиции.

Но вот опять в мир ворвалась война; гражданской войной в Испании начинается эпоха массовых убийств. Верду разорен неудачной биржевой спекуляцией; сын и жена его умерли. Снова встречается он с бродяжкой-красоткой, некогда тронувшей его сердце; она теперь любовница владельца оружейного завода, Верду, постаревший, разоренный, опустошенный, — конченый человек. Он чувствует отвращение к жизни и добровольно отдает себя в руки полиции, зная, что это приведет его на гильотину.

Действие фильма развертывается во Франции. Но это только необходимая предосторожность. Показывая эту галерею женских типов, галерею бездушных и тупых богачек, Чаплин, конечно, метил в американское общество, где пятидесятилетние «скарлет» в большой мере руководят банками и лигами нравственности. Эта «комедия убийств» — философская притча, развертывающаяся вокруг Верду, человека, «который понял», беря это выражение в том смысле, какой придает ему окружающая среда.

Чаплин в некоторых своих интервью так определил основную идею картины:

«Для германского генерала фон Клаузевица война была продолжением дипломатии другими средствами, а для Верду преступление — это продолжение бизнеса другими методами».

Это суждение приобретало полный смысл при прочтении с конца. Для Чаплина общество, основанное на бизнесе, — это не что иное, как общество, основанное на преступлении и войне. Тем самым частное предприятие Верду становилось как бы уменьшенной моделью ужасов и нелепостей общества, уже разоблаченных в «Новых временах» и в «Великом диктаторе».