За дверью что-то шуршит. Из людской доносится визг батрачек. Лысый черт прислушивается. Что там такое? Неужто хорек в дом забрался? Нет, это не хорек. Это Рупрехты пришли. Вон они хлещут по дверям своими розгами. Против них Лысый черт ничего не имеет. Молодежь должна резвиться. Зима-то длинная, дни короткие. Нельзя же сидеть все время за гроссбухом и считать…

— Заходите, заходите, Рупрехты!

Рупрехты уже давно тут. Они не стали дожидаться, пока Лысый черт милостиво пригласит их, и рыскают по всем комнатам, ищут маленьких детей.

— Знают ваши дети молитвы? — спрашивают они. Залезают под диван, открывают буфет, перевертывают все в гостиной и то и дело повторяют: «Знают ли дети молитвы?»

Рупрехты хорошо знают, что дети боятся розог и прячутся, когда не знают молитвы или не хотят ее сказать.

— Да нет! Да что вы, тут нет детей! — уговаривает их Лысый черт.

Напрасно он пытается обнаружить среди ряженых своего Фрица. Рупрехты потряхивают мешками и копилками. За свои хлопоты они берут плату. Пастор ведь тоже даром ничего не делает. Неужто Рупрехтам трудиться ни за что ни про что?

Большой Шурихт вымазал себе лицо сажей, а сверху привязал бороду из пакли. Он так вращает глазами, что только белки сверкают. Гремя копилкой, он прыгает вокруг Лысого черта.

— Эй ты, черный Рупрехт! Не выпьешь ли водочки?

Большой Шурихт качает головой.

— Сперва скажи молитву! — произносит он изменившимся голосом.

У Лысого черта хорошее настроение. Почему бы ему не поиграть с детьми? Он становится на колени. Рупрехты хихикают. Они забывают, что им надо изменять голоса. Лысый черт улыбается. А почему бы ему не прочитать молитву?

Рупрехты хохочут вовсю и прыгают по комнате. Такой молитвы они еще никогда не слыхали. Они просят Лысого черта еще раз сказать молитву и повторяют за ним слова, чтобы запомнить.

Маленький Кубашк бормочет себе в бороду:

— Во какой Лысый черт! Шутит и с большими и с малыми.

Один из Рупрехтов гневно трясет огромной белой бородой, отталкивает большого Шурихта и подходит к Лысому черту.

— Молись! — говорит он хриплым голосом. — Молись! Повторяй за мной: «Я никогда больше не буду ругать пионеров головорезами!» Повторяй!

Лысый черт вскакивает как ужаленный:

— Ах, вот оно что!

Он хватает Рупрехта, но тот вырывается. Лысый черт вне себя:

— Вот ведь наглый народ какой! Кто из вас у меня марку украл? Кто? Говорите!

Большой Шурихт, стоя уже в дверях, кричит:

— Вот мы скажем на небе, что ты Рупрехтов из дома выгнал! — рывком открывает дверь и выскакивает на улицу.

В дверях давка, писк, визг. Лысый черт ищет свою плетку и никак не может найти. Тогда он хватает стул, переворачивает его, выламывает ножку и бежит за Рупрехтами. На темном дворе мальчишки разбегаются, словно лесные карлики. Лысый черт наугад бросает ножку стула в убегающих ребят. Маленький Кубашк вскрикивает от боли и бежит дальше, уже сильно хромая.

— «Блох с кровати прогони»! — кричит большой Шурихт, повторяя слова из молитвы Лысого черта, и выскакивает на улицу.

Рупрехты во всю прыть пускаются вниз по деревенской улице.

— Вот тебе твой Лысый черт! Видал, как он шутит с большими и малыми? — запыхавшись, говорит Пуговка. Он тащит за собой сильно хромающего маленького Кубашка.

— Сатана он! — шепчет маленький Кубашк, дрожа всем телом.

Возбужденные Рупрехты не замечают, что их стало больше. Прибавился еще один Рупрехт. Он похож на обезьяну, и на голове у него большая черная шляпа.

Запыхавшиеся Рупрехты останавливаются перед нашим маленьким домиком. Они никак не могут опомниться: такой страх нагнал на них Лысый черт.

— Не пойду я к старому ворчуну Краске — он ругается.

— Я тоже не пойду. Он правда хуже черта ругается!

Пуговка, Зепп и большой Шурихт все же решают зайти к нам.

— Я вот спрошу старика, когда он Тинко к пионерам пустит, — заявляет Пуговка.

— Он тебе ответит: по попе.

Рупрехтам везет. Дедушка только что снова прочитал письмо дяди Маттеса.

— Заходите, заходите, маленькие Рупрехты! Не пожалеете! Наш Тинко вам такую молитву скажет, что закачаетесь.

Рупрехты хлещут розгами по мешкам и гремят копилками.