– Да при чем тут это…

…Ветер вновь сорвал где-то в горах камнепад. А в небольшом гроте на склоне горы посреди рощи спали за угасающим огнем трое завернувшихся в одеяла мальчишек.

Было еще совсем темно, когда я поднялся. Мне казалось, что первым. Но я сильно ошибся – во-первых, этот наш новенький – поляк Богуш, завернувшись в одеяло, сидел на своем месте, о чем-то явно размышляя. Около костра на корточках разместился Игорь Басаргин. А в районе склада слышался сдержанный шум – там явно хозяйничал кто-то из девчонок.

Зевая и потирая лицо, я выбрался из-под одеял и, ежась спросонья, подсел к огню. Мы с Игорем обменялись кивками.

– Ну что, пойдем? – после довольно долгого молчания спросил он. Я взглянул на часы. Они шли исправно, но я не был уверен в точности того, что они показывают, – мы перемещались, и я подводил их на глазок, по солнцу. Было пять.

– Пойдем, буди ребят и кого-нибудь из девчонок, – кивнул я, – пусть приготовят поесть.

– Никого будить не надо. – Ленка Власенкова вышла из складского помещения. – Я все приготовлю… Мальчишек вот поднимайте.

– Доброе утро, Лен, – поздоровался я…

…Поднимались мальчишки как обычно неохотно, переругиваясь (впрочем, тоже очень вяло), натыкаясь друг на друга и спотыкаясь. Что интересно – в такие моменты меня охватывало острое и очень приятное чувство какой-то особенной близости со всеми этими «паразитами». Подобное я переживал и там, на той Земле, в походах – но тут это сделалось абсолютным. Не знаю, испытывали ли это остальные. По-моему – да.

Девчонки непобедимо спали. Принимая из рук Ленки довольно-таки скудный завтрак, я дружелюбно ей сказал:

– Нас проводишь и ложись спать. Сколько можно глаза таращить?

– Лягу, – согласилась она. – Олег, вы бы еще дров принесли. Скажешь, а?

– Скажу, – пообещал я.

– Угу, спасибо, – кивнула она, направляясь к лежаку.

– Значит, так, – перешел я прямиком к делу. – Ты, Сморч, Андрюшка и ты, Басс, – оставайтесь на охране. Север, Бэн, Фирс – пойдете за дровами и таскайте, пока не опухнете. Или пока Ленка не скажет: «Хватит».

Фирс присвистнул:

– Да уж. Мы как раз скорей опухнем…

– Лучше опухнуть, чем замерзнуть, – вскользь заметил я. – А мы с Сергеем пойдем охотиться… Богуш, – окликнул я поляка, – пойдешь с нами. Сергей, подбери ему оружие… И вообще – кончаем жевать и переодеваемся в парадную форму.

Снаружи вошла Наташка Крючкова, развязывая ремень с оружием.

– Там холодно, – сообщила она, – и туч нет… Мальчишки, вы уже встали?

– Уже встали, уже уходим, – конспективно ответил я, затягиваясь в куртку. Мы поразительно быстро привыкали к новой одежде и, хотя у всех сохранились какие-то детали (а то и полные комплекты!) «старого туалета», их уже почти никто не носил.

– Не задерживайтесь, – предупредил я и обратился к Сморчу: – Если кто будет тут крутиться – гони на работы. Пинками.

– Будь спок. – Сморч похлопал по рукояти топора. – Первым, кстати, выгоню тебя.

– Я и сам уйду, – пообещал я, поднимая Танюшкину аркебузу и мешочек с пулями.

Танюшка спала. Мне почему-то очень-очень захотелось, чтобы она проснулась и что-нибудь сказала мне напоследок… и, может быть, поцеловала… Я даже задержался над Танькой – но она продолжала спать, как сурок (или сурчиха), даже дыхание не изменилось, и я, удержав печальный вздох, пошел к ребятам.

Мне почему-то было очень обидно…

…– Ты зачем его взял? – напрямую, хотя и тихо, поинтересовался Сергей, останавливаясь, чтобы поправить ремни. – Он же никогда не охотился, сразу видно.

– Вот и пусть учится, – так же тихо ответил я. – В конце концов – ему теперь с нами жить.

Поляк подошел, нагнав нас. Он вооружился палашом, метательным топором, охотничьим ножом и кистенем. Мне, если честно, хотелось бы знать, умеет ли он хоть чем-то из этого арсенала пользоваться. А вот Сергей напрямую поинтересовался:

– Слушай, без обид, Богуш, ты хоть чем-нибудь из своего арсенала умеешь пользоваться?

Ему пришлось повторить это несколько раз и медленно, помогая себе такими бурными жестами, что я не выдержал – засмеялся. Сергей обиделся:

– Между прочим – твою работу делаю, ты князь и о своих людях все должен знать…

Так или иначе, но польский мальчишка его понял и почти так же пояснил, жестикулируя, что (он покраснел так, что даже в неверном полусвете это было видно) танцевал в ансамбле народных танцев карпатских горцев с почти таким же топором-чупагой. И умеет обращаться с пастушьим кнутом – дед научил, – поэтому и взял кистень.