После этого занялись воротами; их изготовили из росшего в горах кедра — pino Alerse, прочной и прекрасно раскалывающейся породы. Выбрав дерево футов в сто высотой, его срубили, обрубили ветви и распилили на колоды футов по девять длиной. Из колод наделали досок, а потом сколотили крепкие, толстые ворота, которые и привесили на кожаных петлях.

Покончив с делами по дому, опять принялись за охоту, чтобы наготовить запасов на зиму.

Однажды, выехав с арканами, шарами и ружьями, — впрочем, ехали-то только Люис и Альмагро на муле и лошади, а остальная компания шла пешком, — спустились через лес в степь и здесь заметили целый табун диких лошадей. У мальчиков загорелись глаза при виде этих превосходных скакунов. Джек не мог удержаться от искушения и, подобравшись к одной молоденькой лошадке, ловко запутал ей шарами задние ноги и повалил ее.

— Экий ты счастливец, Джек, — воскликнул Чарльз. — У тебя будет собственная лошадь.

Джек накинул на голову пленницы свой плащ, и та, оказавшись в темноте, перестала биться, только дрожала всем телом. Тогда ей набросили на шею аркан, веревками спутали ноги и только тогда освободили от шаров. Тем временем Альмагро, погнавшись на своем муле, поймал другого скакуна и, мигом сняв узду с Нигера, силой сунул удила в рот этого скакуна, затем сам вскочил ему на спину. Почувствовав непривычную тяжесть, животное стало брыкаться, вставать на дыбы, затем бешено помчалось вперед, стараясь сбросить всадника; но тот сидел крепко. Наконец, вся в мыле, дикая лошадь покорилась и позволила управлять собой. В это время табун уже разбежался во все стороны и едва не увлек за собой домашнюю лошадь и мула; с большим трудом их удержали от желания присоединиться к компании диких лошадей.

Добычу с торжеством повели домой.

— Я назову свою пленницу «Злюкой»! — сказал Джек. — Она вполне заслуживает этого названия. А как, Альмагро, вы окрестите своего скакуна?

— Это будет зависеть от желания моего благородного спасителя, доктора Люиса, которому я подарю этого превосходного скакуна, когда усмирю и выезжу его, — скромно ответил гаучо.

Люис был очень тронут такой признательностью Альмагро; он искренне привязался к этому доброму, честному и заботливому человеку.

— Назовите, Люис, свой подарок «Памперо»! — предложила Матильда. — Это будет вполне подходящая кличка.

— Слушаюсь, сударыня! — комически раскланиваясь, ответил Люис. — Ну, а теперь, господа, запрем своих пленников в корраль, подержим их немного без пищи. Это будет первым шагом к их укрощению; дальнейшее же воспитание будет уже зависеть от терпения и силы воли укротителей.

Охотники последовали совету доктора, а потом вернулись в пампасы продолжать прерванную охоту. Им недолго пришлось ждать: почти у самой опушки леса они наткнулись на стадо рогатого скота. Альмагро и Люис немедленно поскакали к стаду, которое с испуганным мычанием побежало в разные стороны.

Одна корова с маленьким теленком очутилась совсем близко от Джека. Он воспользовался случаем и, метнув шары, ловко свалил ими теленка, мать же его, услышав жалобное мычание, остановилась и повернула к нему. Но в это время из чащи вдруг выскочила огромная пума; одним прыжком она оказалась возле спутанного теленка, моментально свернула ему голову и, закинув себе на спину, побежала обратно в лес, унося вместе с теленком и шары. К счастью, поблизости стоял Чарльз; он прицелился — и хищник с раздробленной головой покатился на землю, ужасно рыча. Через минуту пума затихла и уже не шевелилась.

На выстрел подошли и другие охотники, которые тем временем свалили огромного быка.

В этот день добычи было достаточно, и потому решили вернуться домой. На Нигера взвалили тушу убитого быка, корову взяли на аркан, теленка подобрали, а с пумы сняли шкуру, оставив тушу на съедение коршунам.

Охотники вернулись домой, где восхищенной Нанни передали вторую корову.

Хозяйство наших друзей постепенно разрасталось; жилище их превратилось в колонию. Поэтому нужно было как-нибудь окрестить его. После долгих рассуждении пришли к общему согласию, решив дать молодой колонии название Esperanza (Надежда).

Приняв это торжественное название, приступили к дальнейшему расширению Эсперансы, пристроив кухню, о чем давно уже мечтала Нанни.

Для этого за хижиной устроили палисадник из кольев, переплели его древесными ветвями, густо обмазали с обеих сторон глиной — и стены были готовы. Затем Альмагро смастерил крышу, оставив отверстие для дыма, и через две недели это уже была просторная, сухая комната. В ней устроили очаг, где Нанни искусно готовила. Молодые люди, со своей стороны, помогали ей кто чем мог: толкли кукурузную муку, сбивали масло…

Между тем пойманные лошади были совсем укрощены, на них уже можно было выезжать, и теперь на охоту колонисты отправлялись верхами: Чарльз — на Нигере, Альмагро — на муле, а Люис и Джек — на новых лошадях.

Однажды вся эта компания поехала в лес прямо на восток, откуда спустилась в степь значительно южнее того места, где прошлый раз охота была такой удачной.

Утро было свежее, в воздухе стоял живительный смолистый запах сосен. Солнце весело сияло на побледневшей листве и на далеких горных вершинах. Довольно долго наши охотники ехали, а увидели только трусливого агути, торопливо шмыгнувшего в траве, да одинокого сторожевого гуанако, готового в любой момент предупредить стадо об опасности.