— Да вот…

Объяснить я не успел: в кабинете послышался такой звук, словно кто-то что есть мочи влепил мокрым полотенцем слону по заднице. Беликова внимательно посмотрела на меня и, решительно отодвинув с дороги, прошла в кабинет. Я вынужден был последовать за ней.

В кабинете друг против друга, разделенные столом, стояли Заозерный и Токарева. Капитан машинально прижимал ладонь к своей покрасневшей физиономии.

— Оказывается, в отличие от меня есть женщины, способные твердо сказать «нет», — саркастически заметила Беликова, — и что здесь происходит, позвольте вас спросить?

— Это банщица той самой сауны, — обреченно пояснил я, — с Васильевского… Она должна знать девочек… бывших там…

— Да-а, Вадик, — укоризненно протянула Беликова, — не ожидала от тебя.

— Здравствуйте, Екатерина Юрьевна, — неожиданно для меня поздоровалась с Беликовой банщица, — давненько не виделись…

— Что люди? Горы и те друг с другом сходятся… Если водка не паленая, — философски откликнулась Беликова и, повернувшись ко мне, скомандовала: — Поди прочь! И это «братское чувырло» с собой забрать не забудь, — брезгливо ткнула она пальцем в Заозерного.

Понурившись, мы покинули кабинет.

— Ну и что? — уныло спросил я в коридоре.

— Что-что… Сволочь, а не баба, — в тон мне отозвался капитан, — не бить же ее, в самом-то деле… Хотя иногда так хочется! Именно женщину, именно сапогом по морде… Я — садист?

— Идеалист, — попытался пошутить я. На душе было гадко. Время текло издевательски медленно. Наконец дверь распахнулась, и мимо нас с гордым видом прошествовала Токарева. Заозерный инстинктивно дернулся следом, но я удержал его за рукав:

— Не надо…

В кабинете, стоя перед зеркалом, Беликова примеряла шляпку какого-то совершенно чудовищного фасона. Это была еще одна ее страсть: замысловатые, давно вышедшие из моды шляпки немыслимых форм и размеров.

— Что, красота — это страшная сила? — подхалимским голосом поинтересовался я.

— Не подлизывайся, Мартынов, все равно не прощу, — отрезала она, не отрывая взгляда от своего отражения и поворачиваясь из стороны в сторону. — Я поняла, чего здесь не хватает — вуали!

— Зачем?

— Мальчик! — презрительно посмотрела на меня Беликова. — Что ты понимаешь в охоте на мужчин? Под покровом вуали подкрадываешься к самцу, неожиданно откидываешь ее в сторону и, пока мужчина в обмороке, быстро тащишь его к себе…

— Екатерина Юрьевна, — продолжал подхалимствовать я, — поверьте, я люблю вас без всяких вуалей…

— Ты меня еще голую не видел, — с горделиво-угрожающими нотками сказала она, — ладно, подхалим… В РУВД Васильевского острова остался блокнот, изъятый в той сауне, найдешь в нем контору, озаглавленную «Синий бархат», под ней написаны три телефона. Последний — тот, что тебе нужен. Девочку зовут Света Бондарева. Рыженькая, семнадцати лет. Вторая — ее подружка, приходила впервые, имени банщица не знает. Но клянется, что ни та, ни другая к убийству отношения не имеют. Как, кстати, и она сама. Я ей верю.

— Катенька! — Я даже слов не мог подобрать, только руками развел.

— Ладно, ладно, — поморщилась она, — беги, узнавай адреса… И послушай доброго совета: всегда думай, что делаешь…

Для того чтобы узнать адреса девушек, нам с Заозерным пришлось разыграть целое представление. Для начала из его гостиничного номера мы позвонили в агентство «Синий бархат» и попросили прислать нам «рыжеволосую девочку, которая понравилась нам в прошлый раз, кажется, ее зовут Света». Диспетчер нежным голосом посочувствовала, что это в данный момент невозможно, и предложила воспользоваться услугами «не менее симпатичных и раскрепощенных». С неподдельным сожалением мы вынуждены были согласиться. Заверив, что «заказ будет исполнен в течение получаса», девица положила трубку.

— Будем ждать, — голосом рекламного Добрыни констатировал Заозерный, — только сдается мне, они уже давно… тю-тю… От греха подальше.

— Лишь бы их не того… «тю-тю»… в ближайшее озеро, — выразил я опасение, — если дело касается таких персон, как Север, возможны совершенно разные варианты.

— Не сам же он там был, а ради мелочи на мокруху не пойдет — я этот контингент знаю… Послушай, Вадим, я тебя вот о чем спросить хотел… Только ты не обижайся, хорошо?

— Да вроде не из обидчивых. Спрашивай.

— Ты в своей работе не разочаровался? Я в том смысле, что пашешь-пашешь, а шлюх этих все больше и больше? Даже я, занимаясь криминалом, отлавливая насильников всяких, убийц и ворюг, и то, бывает, задумываюсь: воду в решете ношу… Каково же вам?

— Я об этом не думаю, — признался я, — делаю свое дело, и все. Мы не сможем победить ни преступность, ни проституцию карательными мерами, в этом герой «Эры милосердия» прав. Сейчас по всей стране ищут «национальную идею»… Дебилы! Образование и воспитание — вот и идея, и спасение. Я вообще считаю, что самый важный человек в мире — учитель. Не политик — не к ночи будет помянут! — не милиционер, не финансист или даже врач, а учитель. Вся гадость на земле, вся мерзость растет от необразованности и невоспитанности. У нас уже стерлись грани того, что хорошо, а что плохо. Ведь так легко девочке заработать на новые колготки: пойти и встать на трассу. Так легко лечь под шефа или под нужного человека.