Я мог отказаться от жалованья, так как моя фирма в Риге давала довольно прибыли. Мне не нужно было быть в Риге, чтобы кормить мою семью, и при этом у меня еще оставались средства, которые я по своему усмотрению мог тратить в интересах моей задачи. Например, это случалось, когда я по «военно важному» поручению летал в Ригу и возвращался с кусками сала, сигаретами и бутылками водки в моих чемоданах. Все это становилось добавлением к пайку чинов штаба. Какое это имело значение, можно понять, зная тогдашнее продовольственное снабжение и ментальность русских. Они не могли обойтись без стакана водки не при бесконечных спорах и решениях, ни при не менее важных дружеских беседах. В полном согласии с русской поговоркой: «Тут без водки не разберешь». В моем багаже я также привозил и оружие, которое я мог достать для защиты Власовского штаба.

Уже в конце 1941 года в Смоленске обозначилась возможность использовать общее недовольство населения сталинским режимом для создания освободительного движения. В результате конфиденциальных разговоров со смоленскими гражданами и немецкими офицерами образовался круг людей, который назвал себя Русским Комитетом Освобождения, готовый проявить инициативу по мобилизации населения в занятых восточных областях на борьбу со Сталиным.

Однако такого рода планы были отклонены немецким руководством. Только весной 1943 года удалось начать такую кампанию в оккупированных областях с помощью летучек. Прокламация, которая содержала текст смоленского воззвания Русского Комитета Освобождения, была подписана генералами Власовым и Малышкиным. Это воззвание перечисляло 13 пунктов политической программы смоленского комитета. Оно призывало солдат и офицеров красной армии и русский народ, как в освобожденных, так и еще занятых большевиками территориях, равно как и другие народы Советского Союза, примыкать к Русскому Освободительному Движению. Отклик на него, особенно со стороны населения, был исключительный.

Сразу после отхода Красной армии, даже в самых незначительных населенных пунктах, с вызывающим удивление энтузиазмом народа и по инициативе Вермахта, стали открываться церкви. Предметы культа, которые население прятало во время владычества большевиков, стали возвращаться в церкви. Во многих местах объявились прежние священники, которые были вынуждены временно выбрать другую профессию. Для некрещенных детей был восстановлен обряд крещения, который был запрещен в течение последних десяти лет. Молодые пары, которые до этого были венчаны в ЗАГСе, стали теперь дополнительно венчаться в церкви.

С содержанием «Смоленского воззвания» можно ознакомиться по тексту, который приводится в ПРИЛОЖЕНИИ.

Тут сразу же началась советская пропаганда с целью разуверить население в существовании Русского Комитета Освобождения и поколебать веру в людей, подписавших Смоленское воззвание. Этот подрыв доверия мог быть устранен только личным появлением Власова в оккупированных областях как подтверждение фактов. Таково было мнение друзей Власова на Викториа штрассе, и немецкое руководство не могло его игнорировать. Фельдмаршал фон Клюге также высказался в пользу посещения Власовым оккупированных областей. Сначала последовал отказ с мотивацией: что, собственно, мог лично сказать Власов населению и добровольческим формированиям? Ведь ни Смоленский комитет, ни планы Русского Освободительного Движения не были одобрены… Но, в конце концов, разрешение было получено.

Во, время своего трехнедельного путешествия генерал Власов посетил Смоленск и Могилев. Он говорил убежденно и открыто о своих целях. Необходимо завоевать для народов России свободу, справедливость и благосостояние. Он упоминал о сотрудничестве с Германией, основанном на союзных отношениях для борьбы против большевизма, и при этом указывал на возможность третьего пути — между сталинским режимом и гражданским немецким управлением в занятых областях. Население приветствовало его с радостью и энтузиазмом. Власов выступал и перед добровольческими отрядами и встречал здесь такую же готовность принять участие в борьбе за освобождение России от большевистского гнета и бесправия. С большими надеждами Власов вернулся в Берлин: его начинание встретило горячий отклик среди русского народа.

Но совсем другой была реакция Гитлера и его окружения. Многие доклады из областей, которые посетил Власов, указывают на внезапную вспышку национальных чувств у населения. И в ставке приходят к выводу, что Власов представляет большую опасность, так как его намерения могли бы привести к воссозданию могучего национального русского государства.

Власову же события при его поездке внушили бодрость. В половине апреля 1943 года он, по приглашению штаба Северного фронта, едет в Ригу, Псков, Гатчину. Его сопровождают ротмистр Эдуард фон Деллингсхаузен и адъютант Антонов. В Риге Власов выступает в редакции русской газеты «За Родину». Он посещает молельню староверов и не один раз — Митрополита Сергия, главу Русской православной церкви в балтийских странах, пребывающего в Риге. И это путешествие, казалось бы, превращается в успех для Власова и его начинания. Тут опять он производит впечатление на своих земляков своей личностью и искренностью, с которой он оправдывает свои мотивы сотрудничества с немцами и разъясняет свои цели. Однако его заявление в Гатчине влечет для него серьезные последствия. Воодушевленный сердечным приемом в штабе 18-й армии, он высказывает надежду, что сможет принять немецких господ в С.-Петербурге как хозяин.

Это заявление становится известным его противникам в Берлине и воспринимается как хвастовство, вызывая возмущение. В общеизвестном обсуждении положения 8 июня 1943 года в Бергхофе, в Баварии, Гитлер принимает решение против власовского политического курса и его выступлений на театре военных действий. Соответствующий приказ Кейтеля запрещает всякую политическую деятельность в тылу фронта и грозит отправкой Власова в лагерь военнопленных и передачей его в руки Гестапо в случае нарушения этого приказа.