В связи с этим следует упомянуть, что некоторые авторы в своих книгах упоминали о драматичном аресте генерала Малышкина чинами Гестапо. Это не соответствует истине. До ареста не дошло, и дело свелось к ликвидации весьма неприятного случая с помощью друзей с Викториа штрассе и в Главном Управлении СС. Кроме того, я должен заметить, что этот эпизод подробно описан Юрием Сергеевичем Жеребковым в «Парижском Вестнике». [2]

Поездке Власова в начале июля 1943 г. к гаулейтеру и рейхсштатгалтеру Вены Балдуру фон Шираху предшествовало совещание с писателем Эдвином Эрихом Двингером в его поместье «Хедвиг Хоф» в Аллгёй, которое продолжалось 4 дня. Кроме хозяина и генерала Власова, в нем приняли участие капитан Штрик-Штрикфельдт, государственный советник по делам хозяйства Зиболд, который с помощью Двингера стал сторонником Власовского Движения. Главной темой обсуждения было сельское хозяйство в будущей освобожденной от коммунистов России.

Крестьянский сын Власов сделал убедительный доклад, в котором описал свое первоначальное воодушевление Октябрьской революцией, так как одно из ее обещаний гласило: «Земля — крестьянам». Этот лозунг, провозглашенный коммунистами в момент перехода к ним власти и тогда замаскированный объявлением его от имени Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, имел решающее значение. Извечной мечтой каждого русского крестьянина было стать, наконец, владельцами земли, и теперь казалось, что она была близка к осуществлению. Каждый солдат в форме спешил к себе в деревню, чтобы принять участие в дележе помещичьей земли: нельзя было оставаться на фронте и не участвовать в этом судьбоносном событии. Все поезда в направлении на восток были переполнены солдатами, которые самовольно демобилизовались. Многие имели при себе оружие, так как прошел слух, что оно может понадобиться. Так миллионная армия, состоявшая главным образом из крестьян, за сутки стала небоеспособной. Большие деньги, которые Ленин получил от немецкого Генерального Штаба, чтобы организовать революцию, сыграли свою роль. Они помогли большевикам, которые были за мир с Германией, свергнуть Временное Правительство.

Тем болезненнее было разочарование крестьян, как утверждал Власов, когда выяснилось, что этот лозунг «земля крестьянам» был не больше, как пропагандным трюком. С началом сталинской коллективизации земля была в 1929 году отнята у крестьян и передана во владение колхозам. Это соответствовало придуманной большевиками аграрной реформе. В словесном немецком употреблении мы бы воспользовались термином «коллективное хозяйство». Крестьяне сохранили владение своими избами и на участках размером в одну четверть гектара могли держать одну корову и две овцы или двух свиней и птицу, но были обязаны, как на барщине, работать на полях, которые стали собственностью колхозов. Такая работа вознаграждалась очень слабо, часто это были 200–300 грамм зерна за трудодень. Обманутый крестьянин должен был существовать на то, что собирал со своего усадебного участка, и к тому же еще платить налог готовыми продуктами.

Такое поведение советской власти вызывало в крестьянстве ожесточенное сопротивление. Пассивной оппозицией, террористическими актами и вооруженными восстаниями крестьяне пытались бороться с новым крепостным правом. Доклад Власова был вызван личными его страданиями и непосредственными переживаниями. Он считал аграрную реформу самой важной проблемой России.

Все участники совещания считали Власова выдающейся личностью, призванной сыграть в политическом будущем России решающую роль. В предвидении этого Власов в то время обдумывал будущую аграрную реформу в России и изучал немецкий опыт в этом отношении. Государственный советник по делам сельского хозяйства Зиболд растолковал Власову, как баварские крестьяне в Аллгёй пользуются землей. Он особенно настаивал на том, что крестьянские дворы не делятся наследниками, а остаются как правило во владении старшего сына владельца.

По вечерам в поместье Двингера велись разговоры о будущем Русского Освободительного Движения. Все были согласны с тем, что только искренность в отношениях между этим Движением и правительством Рейха должна быть обязательной предпосылкой. Все приветствовали факт, что имя Власова первый раз появилось на страницах немецкой прессы, а именно в журнале «Wille und Macht.» Редактором этого журнала, за спиной которого стоял Балдур фон Шнрах, бывший вождь государственной молодежной организации, был писатель Гюнтер Кауфман. В специальном номере не только приводился целиком текст воззвания Власова, но он сопровождался и комментариями. Эта статья обратила на себя внимание, и при разговорах ее стали рассматривать как «первую ласточку». Но Министерство пропаганды подняло тревогу и запретило перепечатывание и ссылки на эту статью в немецкой прессе. И этот запрет строго выполнялся.

Последний вечер на «Хедвиг Хоф» был посвящен анализу общего положения Власовского Движения. Большое значение придавалось тому, что Гюнтеру Кауфману удалось привлечь на сторону Власова рейхсштадтхалтера Вены Балдура фон Шираха. Твердые надежды возлагались на то, что ему удастся переубедить Гитлера, то есть заставить его снова продумать все политическое прошлое и, наконец, дать Власову сигнал «Свободный путь» для выполнения его идей. При личном свидании с Власовым Ширах должен был вынести свое впечатление и получить новые доказательства для разговора с Гитлером.

В тот же вечер читали сценарий фильма, написанный Двингером в сотрудничестве с австрийской писательницей Гертрудой Фуссенеггер. Темой фильма было примирение между немцами и русскими и их сотрудничество. На Власова это произвело большое впечатление, так как описание событий могло относиться к Власовскому движению. Власов выразил Двингеру свое одобрение. Собравшийся кружок решил предложить сценарий Министерству пропаганды. Двингер знал, что Иосиф Геббельс уже понял, что поход на Восток так, как он был начат, не мог привести к победе. Поэтому он определенно стоял за признание Власова, но только не решался вступиться за него, не имея на то разрешения Фюрера.