— Как чудесно, что вы уделили мне минутку вашего времени. — Ее глубокий голос звучал невероятно мелодично. — Я с нетерпением ждала вас. Не потому, что Михаэль пел вам дифирамбы, а потому, что я очень хорошо знаю семью Карвеллисов, а так как я считаю вас одной из них, мне было важно с вами познакомиться. Мы скоро увидимся у Василиса, но мне приятно, что вы приехали ко мне с неофициальным визитом. — Она протянула мне пухленькую ручку. — Пойдем на свет, детка. Я хочу получше тебя рассмотреть. — Мадам вытащила меня в центр комнаты, где висела люстра со свечками. — Какой потрясающий цвет! Я всегда завидовала тем, у кого волосы такого насыщенного рыжего цвета. А какая красивая кожа! Только у англичанок бывает такой нежный оттенок. Ты должна остерегаться нашего солнца, тебе необходимо носить соломенную шляпу. А теперь давай сядем и поговорим.

Она опустилась на изогнутый диванчик, накрытый золотистой узорчатой тканью, а мне указала на стул напротив. Взглянув на Майка, она сказала:

— Михаэль, ты сегодня замечательно выглядишь. На тебе костюм! Это все в твою честь, Стейси. Я уверена.

Переведя взгляд на меня, она расплылась в широкой улыбке: ее двойной, а может, тройной, подбородок опустился на ворот платья. — Должна тебе сказать, что он представитель богемы. Вернее, битник. Ведь это так называется? Не то чтобы я была против его бороды… А ты? Это придает ему мужественный вид.

Слуга принес поднос с кофе и ликерами. Кофе был турецкий, густой и черный, кроме того, нам подали лукум, немного меда и миндальные пирожные.

Мадам Вентрис прикурила плоскую турецкую сигарету и наклонилась ко мне:

— Я могу называть тебя Стейси? Спасибо. Очень мило с твоей стороны. — Ее голос звучал тепло и заботливо, подобно виолончели. — Я слышала, у тебя маленький сын. Расскажи мне о нем. Как его зовут?

Я описала ей Ники. Мадам Вентрис покачивала головой, смеялась, задавала вопросы, и вскоре мы уже болтали, как старинные приятельницы.

— Конечно, я знала Алексиса. Нас сближала музыка. Маленьким мальчиком он приходил ко мне и играл. У него была флейта, а я учила его играть на арфе. — Она повернулась и посмотрела в конец длинной комнаты. — Видишь? Вон там. Он был очень артистичный, нежный мальчик, походил скорее на мать, чем отца, Василиса. Вот у Пола есть железный стержень, это от отца.

Мы перешли к другим темам, и Майк присоединился к нам. Говорили о Меленусе, о других островах и о войне.

Улыбнувшись, мадам Вентрис слегка обняла Майка:

— Это война подарила мне Михаэля, через его отца. Я отношусь к нему как к сыну.

Майк ответил ей улыбкой и повернулся ко мне:

— Греческие семьи, такие, как у Марии, помогли многим новозеландцам, подарив им надежду на спасение. Если ты поедешь в Скиатос, ты увидишь там в музее благодарственное письмо, в котором написано что-то типа: «Мы никогда не забудем, как в 1941 году вы одели и накормили наших солдат, несмотря на угрожавшую вам опасность».

Мадам Вентрис вздохнула:

— Для нас это было ужасное время, для твоего отца и для всех островитян. Но теперь все позади. Многие забыли их, но в нашей памяти эти дни останутся навсегда.

Мы сидели и болтали, пока Майк не посмотрел на часы:

— Извини, тетя Мария, но нам пора. Стейси обещала вернуться пораньше.

Мадам Вентрис поднялась с поразительной легкостью:

— Конечно, конечно. Стейси в гостях у Василиса. Очень мило с его стороны, что он поделился с нами. А Пол дома?

— Он в Афинах, — ответил Майк. — Я сам отвез его туда на прошлой неделе. Он надеялся, что сможет вернуться сам, на своем самолете.

— Его глаз уже в порядке?

— Да. Он вполне хорошо видит.

Мадам Вентрис поцеловала меня на прощанье:

— В следующий раз Михаэль должен привезти тебя на обед. Но я думаю, что мы раньше встретимся на вилле у Василиса. Там я смогу познакомиться с твоим сыном.

Дорога обратно оказалась тяжелой: дул ветер, ничего не было видно. Майк осторожно вел машину. Луна не светила, только свет фар освещал нам путь. Вскоре поверхность шоссе стала ровнее, я заметила очертания ворот и поняла, что мы подъезжаем к вилле «Мармара».

Территория перед домом была ярко освещена железными фонарями, прикрепленными к стене. В окнах приветливо горел свет, подчеркивая очертания здания.

— Спасибо, что приняла мое приглашение, — сказал Майк провожая меня до дверей. — Ты не представляешь, какое доставила мне удовольствие.

— Спасибо, что ты пригласил меня. Мне все очень понравилось, особенно твоя крестная.

Он взял мою руку:

— Ты меня простила? За то, что я был слишком настойчив? Ты еще пойдешь со мной куда-нибудь?