— Нет, такого быть не может, ты обладал другими женщинами. Я нашла презервативы в твоей сумке!

Гаррет нахмурился.

— Я купил их из-за тебя, чтобы не обзавестись ребенком раньше времени. Не знал, что твоя диета, вернее, отсутствие таковой, действует точно также.

Валькирия в неверии отказывалась признавать очевидное.

— Лауша, у меня не было других с тех пор, как я встретил тебя.

От этих слов вся ее ярость куда-то испарилась, и она прошептала:

— Ты заставил их избить себя?

Казалось, ее сердце перевернулось в груди.

Я влюбляюсь в него.

Люсия полагала, что сотни лет назад любила светловолосого мужчину своей мечты. Она все еще ясно помнила, какие эмоции испытывала тогда. Приятные. Радужно-розово сладкие.

Чувства к МакРиву обжигали и задевали за живое, и валькирия знала, что уже никогда не будет прежней.

— Не хотел напугать тебя, — сказал он, затем добавил огрубевшим голосом: — Но тем не менее это, к чертям, все равно случилось.

Влюбляюсь в тебя, МакРив.

— Я не могу… не в состоянии причинить тебе боль.

— У нас нет выбора.

Люсия отрицательно качала головой, когда сквозь прореху в клубящихся тучах прорвался круглый лик луны. Словно засиявший луч прожектора, серебристый свет, пролившись вниз, озарил их. Открывая, кем в действительности является МакРив.

Его глаза стали полностью синими, облик зверя замерцал по телу.

— Ах, боги, ты уже обращаешься!

— Тогда ты должна поторопиться.

— Нет, черт возьми! Я уйду, попытаюсь добраться в низовье реки. Помоги мне спустить лодку на воду.

— Это не выход. Кайманы…

— Плывут в другом направлении. И интересуются только приманкой.

— А как насчет вампира? На борту «Барона» гроб. Я не могу отпустить тебя!

— Слушай меня, шотландец. Мы оба знаем, что до захода луны ты для меня несравнимо большая угроза, чем вампир.

— Нет, Лауша. Я бы никогда не сделал тебе больно.

— Я тебя прошу не об этом. Если бы ты не отнял у меня право самой принимать решения, я бы не оказалась в таком положении. Ты втянул нас в эти неприятности, поэтому сейчас доверься мне, и я вытащу себя из них.

Увидев выражение ее лица, Гаррет заколебался. Люсия продолжила:

— До восхода солнца осталось всего несколько часов. Потом мы найдем друг друга.

— Милая, если с тобой что-нибудь случится…

— Ты должен отпустить меня, МакРив.

Спустя несколько томительных минут Гаррет шумно выдохнул:

— Тогда я даю тебе полную свободу действий.

Он поспешил к моторной лодке и рассек когтями крепежные канаты. Подняв ялик, словно тот весил меньше перышка, ликан спустил его на воду.

— Я постараюсь убежать в другом направлении так далеко, как смогу.

Пока Гаррет заводил и прогревал на холостых оборотах небольшой мотор, Люсия, прихватив лук, колчан и рюкзак, запрыгнула в лодку.

— Ты знаешь, как управлять ею? — спросил Гаррет, озабоченно хмурясь.

— Я живу среди болот, оборотень.

— Оставайся в лодке, не сходи на берег. — Его глаза становились все более синими. — Лауша, уплывай. Немедленно.

— Будь осторожен, — прошептала Люсия и, прежде чем переключить рычаг передачи, подскочила, отважившись поцеловать его на прощание. Мотор фыркнул, гребной винт жадно зарылся в воду.

Обернувшись через плечо, она всматривалась в МакРива, который казалось, вцепился в поручни, держась за них изо всех сил, чтобы не кинуться вслед за ней. Перед тем как обогнуть излучину и скрыться из вида, Люсия увидела, как перила, крошась, ломаются от его хватки.

Как далеко ей удастся уплыть прежде, чем он уступит притяжению луны?

С каждой отвоеванной милей возобновившийся ливень осложнял побег, все больше наполняя лодку дождевой водой. Люсия пыталась вычерпать ее, одновременно управляя судном, щурясь от жалящих капель и лавируя между свалившимися в реку деревьями, встречающимися на пути.

Так прошел час, затем другой… До тех пор пока, не стало попадаться все больше и больше растительности. Царственная водяная лилия почти сплошь покрыла поверхность, ее листья, упруго отскакивая от носа лодки, тянули вслед за собой длинные стебли. Обычно Виктории располагались вдоль берегов. Так почему же они разрослись до середины потока?