Шрифт:
«Интересно. Не хотят выходить. Понятно с семьёй. А остальные что? Ну ладно, посмотрим».
Надя, обняв дочь, тихо плакала, отвернувшись от мужа.
«Хоть её проняло».
Док взял на руки ребёнка и, подталкивая упиравшуюся жену, вышел из дома.
— Ваня. Не тупи. Выходи и иди себе с богом!
Маляренко смачно плюнул в сторону съёжившегося Лужина и пошёл к двери.
— Только я не один. Со мной подруга. И друг с женой. Знаешь Звонарёва?
— Это строитель, что ли? — Голос с улицы обрадованно пресёкся. — Знаю. Пусть уходит.
Женщины в доме закричали. Негромко, тоскливо и безнадёжно. Их бросили все защитники. Даже чужие.
«Сейчас на колени упадёт, дура…»
— Надя. Не надо. Это не поможет. У неё спроси. — Иван кивнул на Алину и вышел на улицу.
Витя оказался высоким худющим мужчиной лет сорока.
«Ровесник. Прости меня, Витя. Пожалуйста, прости. Тебе не повезло. И ты ошибся».
Иван вытащил из-за спины мачете. Виктор нахмурился, а мужики подобрались и взялись за копья.
— Парень, ты чего? Не дури.
«Кроме женщин и детей, кроме женщин и детей».
— Ты не прав.
Над ухом Ивана коротко свистнуло, и Витя, поймав лбом арбалетный болт, без звука рухнул на землю. Иван заорал что-то матерное и огромными прыжками бросился прямо на врага.
«Во, мля, я даю! Во, бл…»
ГЛАВА 4,
в которой судьба Ивана закладывает очередной крутой вираж
Ничто на земле не проходит бесследно…
А. Градский«Где я? Что со мной? Я умер? Почему вокруг звёзды? Я в космосе?»
— Ау! Люди! Здесь есть кто-нибудь?
«Чёрт! А где же моё тело? А руки?! Чёрт! Я ничего не вижу! А-а-а-а!»
— Почему тут так тихо? Я оглох?
Вокруг сияли мириады звёзд на фоне абсолютной тьмы.
«Вот как это происходит. Как красиво». Мысли потекли медленно и расслаблено.
— Значит всё? Я умер? «А-а-а-а-а! Не хочу!»
Разум задёргался и забился, как рыба на крючке.
«Не хочу!»
БУМ.
«Что за…?»
— Это что?
Звёзды тряхнуло и смазало. В ушах стоял звон. БУМ.
— Да что это?
Тьма исчезла, исчезли звёзды. Всё вокруг заволокла серая пелена.
БУМ.
БУМ.
— Да что же ЭТО?
БУМ.
БУМ.
БУМ.
Хххх!
— Тетя Надя! Он ОЖИЛ!
«А потолки они классно сделали. Видно, что крепко. А это ещё кто? Алина. Ну надо же. Во. Ещё тётка какая-то незнакомая. А ну вас всех. Я лучше посплю!»
Новость о том, что покойный, которого успели оплакать и уже собирались похоронить, ожил, облетела посёлок со скоростью степного пожара. Народ, дружно бросив все дела, рванул к дому Лужина-старшего, где на хозяйской кровати ныне возлежал «воскресший». Звонарёв выпер из дому всех, включая хозяев, сделав исключение только для Марии и Дока, который с изумлением щупал пульс у вполне живого «покойника».
— Давно это со мной? — Иван был непривычно рассеян, словно мысли его занимало что-то другое.
— Да уж полдня прошло. — Док, от которого традиционно несло бормотухой, цепко и профессионально осматривал пациента. Если не считать десятков ссадин и мелких порезов, густо покрывавших тело Вани, то он был в полном порядке. Док достал зеркальце и, поймав лучик, проверил реакцию зрачка. Норма.
«Обалдеть! Никогда с таким не сталкивался!»
— Ничего не болит?
Иван «вернулся» в комнату.
— А? А, нет. Всё нормально. Только слабость какая-то.
«Это мне приснилось! Точно приснилось! Всё!»
— Маша, мы отбились?
Абсолютно счастливая Мария закивала головой и, схватив Ивана за руку, разревелась.
— А-а-атби-и-лись.
Док увёл ревущую девушку, а её место занял ошалело лыбящийся Звонарёв.
— Расскажи. — Иван едва шевелил губами.
И Серый рассказал.
Оказалось, что в итоге спецназ «Иван-да-Марья», как окрестил их дед Федя, перебил почти всех нападавших. Двенадцать человек ночью и ещё восьмерых утром.
Ваню замутило.
«Мамочка! Я не хотел!»