Шрифт:
— Я уверяю, ваше величество, что на этот вопрос ответить очень просто, — успокоил его Волконский. — Хотя новая привязанность появилась у графини совсем недавно; она действительно страстно влюблена и очень серьезно относится к чувствам такого рода. Судя по моим донесениям, для нее это не минутное легкомысленное увлечение, к каким мы здесь привыкли.
— Прекратите этот лепет, отвечайте на мой вопрос! Князь Волконский колебался. Он знал, что известие станет смертельным ударом для царя, но выхода не было.
— Графиня любит князя Меттерниха, — тихо сказал он.
— Врешь, пес паршивый! — Лицо Александра залилось краской.
— Это правда, ваше величество.
— Меттерних! Опять Меттерних! Он мешает мне на каждом шагу, и ни один из вас ничего не может сделать с ним. Слышите?! Никто и ничего не может сделать для меня!
— Боюсь, ваше величество, здесь мы бессильны.
— Меттерних… Она любит Меттерниха!
Царь схватил одну из ваз и яростно швырнул ее об камин. Чудесный севрский фарфор разлетелся на множество осколков…
— Будь он проклят! Он отнимает у меня все — даже женщину, которая тронула мое сердце!
ГЛАВА X
Княгиня Екатерина вошла в спальню царя и остановилась у двери. Он прекрасно знал, что она здесь, но делал вид, что поглощен чтением Библии.
Она наблюдала за ним с легкой усмешкой. Затем направилась к нему, шурша бледно-розовым кружевным пеньюаром. Блики свечей играли в ее светлых волосах и придавали ее припухшим глазам таинственное очарование, которое всегда нравилось Александру. Но сейчас он не был расположен к встрече: давно он не чувствовал себя столь отвратительно.
Князь Волконский сообщил ей о своем разговоре с царем и попросил постараться развеять его дурное настроение.
— Государь теряет свою популярность, — говорил Волконский. — Когда он только прибыл сюда, к нему относились гораздо лучше. Вена бурно аплодировала ему как победителю Наполеона. Кроме того, люди искренне верили в его добросердечие, стремление к миру. Но сейчас он сам все портит своим непредсказуемым поведением.
— Да, он трудный человек, — вздохнула Екатерина.
— Трудный? Ведь я один из самых близких ему людей, он доверяет мне, зная, как преданно я служу ему. И все-таки…
— Конечно, он не может обойтись без вас, — льстиво произнесла княгиня.
— Кто еще представит ему такую достоверную информацию, если не я? Но с ним сейчас что-то происходит — даже я иногда не в силах выдержать такое напряжение.
— Но, согласитесь, князь: Александр бывает временами так обаятелен.
— Да, так дьявольски обаятелен! — добавил князь. Князь произнес это с таким чувством, что Екатерина рассмеялась.
— Что ж, попробую что-нибудь сделать, — пообещала она.
Князь улыбнулся и немного расслабился.
— Он обожает вас, — сказал он. — Клянусь, он действительно вас обожает.
Екатерина пожала плечами:
— Сегодня обожает, а завтра, не задумываясь, сошлет в Сибирь. Да Бог с ним! Будь что будет. Я сделаю, что смогу. Что, снова Меттерних?
— Да, он самый. И дело не в польском вопросе. На сей раз — графиня Юлия Зичи…
— Я так и предполагала, — задумчиво произнесла Екатерина. — Я видела, как поспешно она вышла вчера из-за стола.
— Если бы только это! Сегодня утром он узнал, что Мария Нарышкина изменяет ему с кавалерийским офицером!
— Кто же донес ему? — Голос Екатерины прозвучал неприятно резко.
— На сей раз не я, — откликнулся князь. — Все-таки я стараюсь следить за тем, что ему важно и интересно знать, и сообщаю именно это. Но вы ведь прекрасно знаете, что у него есть и другие источники информации.
— Нарышкина кем была, тем и осталась! — воскликнула Екатерина. — Бессовестная изменница! Подумаешь — новый любовник! Просто время она выбрала очень неподходящее: государь все-таки любит ее.
— Сомневаюсь, скорее… он привык к ней, как привыкают дети к старым, потрепанным игрушкам, — возразил князь.
— Неужели любовь может превратиться просто в скучную привычку? — спросила Екатерина.
— В темноте все кошки серы.
Екатерина засмеялась, откинув голову назад.
— Вы всегда так циничны, князь?
— Что касается вас, княгиня, — никогда! — И, склонившись, он поцеловал ее руку.
Только вечером Екатерине удалось найти время поговорить с Александром наедине: ей доложили, что он уединился в своей спальне. Весь его день прошел в тягостном настроении, которое сказывалось на всех без исключения придворных. Последовали оскорбления, увольнения и всякого рода недовольства. Но, когда Александр угрюмо молчал и мрачно внимал их оправданиям, это делалось совсем невыносимо.