25 мая 1742 года Челюскин записал в журнал. «В 6 часу поехал в путь свой через тундру к реке Дудыпте по описанным румбам лейтенанта Лаптева, а описывать тундру за поздним временем оставил, чтоб пути нашему не учинить медленности, понеже оная тундра лейтенантом Харитоном Лаптевым описана, ехал всю ночь». [221]

Чувствовалась весна. Снег быстро таял, и с каждым днем становилось все трудней передвигаться на нартах. Создавалась угроза надолго задержаться в этих безлюдных местах. «Теплота великая, — записано в журнале от 28 мая 1742 года, — снег гораздо растаял весь и воды по тундре как по озеру и на речках стало много, что ехать весьма стало худо, на горах снегу нет ничего, и на низких местах стало снегу мало». [222]

Как только добрались до верховья Дудыпты, пошли сильные дожди, и дальше продвигаться можно было только на оленях или ждать конца ледохода на реках и идти на лодках.

Вскоре к ним приехал служилый Весельский и объявил, что он послан Харитоном Лаптевым привести им оленей, но что он не смог их достать, так как кочевники перебрались в другие места.

Получив такое известие, Челюскин немедленно откомандировал солдата Хорошева искать по зимовьям оленей, а солдата Лиханова направил за лодками.

Через две недели Лиханов привел две старые лодки. Отремонтировав их, партия в составе штурмана Семена Челюскина, якута Фомина, солдат Лиханова, Фофанова и Прахова пошла вниз по Дудыпте. На реке Пясине, куда они прибыли 26 июня, дождались солдата Хорошева и служилого Сотникова, которые пригнали оленей, и на 23 санях все поехали к реке Дудинке.

8 июля, прибыв в зимовье Бобылево на реке Дудыпте, Челюскин узнал, что Харитон Лаптев отбыл отсюда 5 июля, оставив для него провиант: муку, сухари, крупу и соль. Достав у промышленников крытую парусную лодку, Челюскин со всей партией в количестве шести человек пошел по реке Дудинке, а 13 июля — по Енисею.

Вскоре встретили дощаник с грузом продовольствия, который вел солдат Рябков, направленный Харитоном Лаптевым.

В Туруханск Челюскин прибыл 20 июля и свой журнал закончил записью: «Сего числа пополудни в третьем часу явился в команду лейтенанта Харитона Лаптева». [223]

Итак, опись береговой черты Таймыра была закончена. Теперь на карте четко обозначился самый северный выступ огромного полуострова. В те времена достигнуть этого места мог только человек, обладающий упорством и незаурядным мужеством, человек, который способен без колебаний, не считаясь с опасностями и риском, идти только вперед, только к цели.

Судьба Челюскина не баловала. Всей своей жизнью он был подготовлен к этому подвигу. Сын бедного дворянина, мелкого стряпчего, еще с юношеских лет он познал несправедливость, наблюдая, как знатные потомственные дворяне делали блестящую служебную карьеру отнюдь не благодаря своим способностям. Об этом всегда напоминали Челюскину его собственные неудачи — отчисление из академии и медленное продвижение по службе и пожалование в чины. И нет ничего удивительного в том, что сильнее других он тянулся к знаниям, — ведь они открывали для него, может быть, единственный путь к сравнительно благоприятному положению в жизни. С годами накопились у Челюскина солидные знания, запас духовных сил, энергии, настойчивости, без чего он вряд ли сумел бы выполнить труднейшие задачи экспедиции, где часто требовалась полная самостоятельность в решениях и действиях. В беспримерном походе, совершенном Челюскиным, ярко проявился талант моряка, навигатора, исследователя.

Выдающийся русский естествоиспытатель и путешественник академик Александр Федорович Миддендорф, побывавший в 40-х годах прошлого столетия на Таймыре, ознакомившись с маршрутами походов и итогами работ участников Великой Северной экспедиции Прончищева, Челюскина и X. Лаптева, в своем всемирно известном четырехтомном труде «Путешествие на север и восток Сибири» писал: «Челюскин, бесспорно, венец наших моряков, действующих в том крае… он в 1742 году ознаменовал полноту своих деятельных сил достижением самого трудного, на что до тех пор напрасно делались все попытки. При большой настойчивости Челюскин из участников экспедиции всех точнее и отчетливее в своих показаниях». [224]

Путешествуя по Таймырскому полуострову, Миддендорф составил рукописную карту, где назвал «Северный-Восточный мыс», крайнюю северную точку суши Азии, мысом Челюскина. Это название с 1878 года было внесено в международную литературу и карты.

Из Туруханска X. Лаптев со всем отрядом на дощаниках поднялся вверх по Енисею и 27 августа прибыл в Енисейск. При этом он произвел опись реки.

В Енисейске Харитон Лаптев получил предписание Адмиралтейств-коллегий — отряд Минина взять под свое командование и, рассмотрев результат работы обоих отрядов, решить вопрос о дальнейшем продолжении описи, а по окончании работ отправить всех здоровых людей в распоряжение Беринга.

О том, насколько полно выполнен объем работ, можно было судить только по картам, и Лаптев приступил к обработке материалов описи и составлению генеральной карты Таймырского полуострова, названной им «Морская карта описания берега Северного Ледовитого моря меж реками Лены и Енисея». [225] Другие карты, «на которых показуются обстоятельно реки Лена от города Якуцка до моря и Енисей от города Енисейска вниз до моря, також и протчие реки, впадающие во оное море», составляли Челюскин, Минин и Стерлегов.