— Я и чувствовать себя стала значительно лучше, — порозовев и сверкнув глазами, сообщила Фелиция. — Посмотри-ка на своего крестника. Он подрос, не правда ли? — Она протянула Рольфу ребенка.

Посмотрев на Бенедикта, удобно разместившегося в широких мужских ладонях, Эйлит мысленно согласилась с Фелицией: малыш действительно изменился.

— Скоро, очень скоро он станет таким же красивым, как его мать… — Рольф еще раз улыбнулся, а лицо Фелиции покраснело еще больше. — Ничего не скажешь, Оберт всегда был счастливчиком. Он дома?

— Нет. Но скоро вернется, — ответила Фелиция, смущенно поправив платок. — Он отправился на пристань проверить груз.

— Хорошая новость. Я как раз собирался закупить вина для Улвертона. Уверен, мы с Обертом сойдемся на приемлемой цене. — Рольф вернул мальчика матери. — Правда, сделка совершится только после того, как я вернусь из Нормандии.

— Из Нормандии?! — Фелиция удивленно приподняла брови: она не слышала, о чем говорили до ее появления Эйлит и Рольф, и впервые узнала о его отъезде. Ее волнение передалось Бенедикту, он закричал и расплакался.

— Дай его мне. — Эйлит с готовностью протянула руки к мальчику.

Но Фелиция отрицательно покачала головой.

— Не нужно. Он не голоден, ведь ты только что его покормила и сменила пеленки. Я посижу с ним, пока он не заснет. Может, ты позаботишься об угощении для гостей?

— Конечно, — сухо ответила Эйлит и покорно кивнула.

Рольф внимательно наблюдал за женщинами, но не вмешивался в их разговор. Когда Фелиция взяла его под руку и повела в дом, он широко улыбнулся ей и ненадолго почти забыл о вдове оружейника.

В камине тихо потрескивал огонь. Он окрашивал лица сидевшей рядом женщины и ребенка в ярко-красный цвет. Рольф лежал на соломенном тюфяке и украдкой поглядывал на Эйлит, кормящую Бенедикта. Она предварительно распеленала его, и теперь мальчик сжимал своей крохотной ручкой прядь ее волос, заплетенных в косу и перехваченных простой лентой.

Рольф затаил дыхание: зрелище зачаровывало его. Впервые он застал Эйлит врасплох и теперь наслаждался выражением безграничной нежности и любви, появившемся на ее лице.

Со времени приезда в Лондон Рольфу так и не удалось хоть ненадолго остаться с ней наедине. Сначала Эйлит вместе с прислугой занималась ужином, а когда все сели за стол и беседа пошла на беглом французском, она молчала. К концу ужина за окном сгустились сумерки и при тусклом свете свечей ее лицо стало совсем печальным.

Но теперь, судя по всему, печаль прошла. Закончив кормить ребенка, Эйлит прикрыла грудь. Рольф бесшумно встал с тюфяка и подсел к ней. Она бросила на него косой взгляд, но осталась на месте.

— Как поживаете? — поинтересовался он.

Эйлит меняла пеленки. Коса, свесившись с плеча, покачивалась в воздухе. Полные груди тяжело колыхались под тонкой тканью платья.

Окинув взглядом крепкую фигуру женщины, Рольф поднял глаза на ее лицо. Но сейчас ее внимание всецело поглотил ребенок.

— Неплохо. Хотя по-прежнему очень сильно скучаю, по Голдвину и Гарольду. Эта боль, наверное, не пройдет никогда.

— Но я надеюсь, теперь у вас не возникает желания поиграть с ножом? — Его голос прозвучал слишком резко. Намного резче, чем ему хотелось бы.

— Возникает. Каждый день. Но мне удается справляться с ним.

Рольф вдруг осознал, что до тех пор, пока маленький Бенедикт не перестанет нуждаться в помощи Эйлит, жизнь для нее не потеряет смысл. Но что же ожидало ее в будущем? От него не укрылось, что из-за ревности к ребенку отношения между женщинами обострились. Он почти не сомневался, что рано или поздно это противостояние перетечет в настоящую войну.

С того зимнего дня, когда Рольф спас Эйлит жизнь, он чувствовал что-то вроде ответственности за нее, и это отзывалось в его сердце тревогой и угнетенностью. В любом другом случае он просто затащил бы ее в конюшню, повалил на солому, а затем с легким сердцем убрался бы восвояси. А если бы она отказалась разделить с ним страсть — случалось и такое, — Рольф бы пренебрежительно передернул плечами и быстро нашел другой, горячий и более податливый сосуд для своего семени. Так было всегда, но не сейчас.

— Вы надолго отправляетесь в Нормандию? — Эйлит осторожно уложила Бенедикта в сделанную из вишневого дерева люльку и начала покачивать ее ногой.

— Весну и начало лета. Необходимо осмотреть жеребят, родившихся в Бризе в мое отсутствие, и решить, что делать с годовалыми. Я намерен привезти в Англию нескольких жеребцов на развод. Именно для этого король и подарил мне земли в Улвертоне — ему нужны боевые кони. Возможно, мне придется отправиться и во Фландрию: там превосходные тяжеловесы, они идеальны для спаривания с моим серым арабским красавчиком. Выведение совершенного боевого скакуна — дело не из легких. Но я всегда принимаю вызов, брошенный судьбой. Кроме того, питаю слабость к перемене мест и приключениям, — с улыбкой добавил Рольф.