Героев этой сказки знают во многих странах мира. Это любознательный и общительный Крот, деликатный и общительный Крыс, угрюмый, но всегда готовый прийти на выручку Барсук. Об увлекательных приключениях, выпавших на долю преданных друзей, рассказывает эта сказочная повесть известного английского писателя.
I. НА БЕРЕГУ РЕКИ
Все утро Крот трудился как вол, занимаясь весенней уборкой: семенил по стремянкам, ступенькам и полкам — сначала с веником и тряпками, потом с кистью и ведром известки до тех пор, пока вся грязь, весь сор и почти вся известка не облепили его атласную шкурку. А весна дышала и сверху, и снизу, и вокруг него: в воздухе и в земле, наполняя томительным ароматом даже его тусклое жилище. Удивительно ли, что, в конце концов, Крот швырнул ведро на пол и, воскликнув: «Пропади все пропадом!» — стрелой вылетел из дома. Оттуда, сверху, что-то повелительно звало его, и он устремился вверх по крутому тоннелю, который в его случае соответствовал подъездным аллеям в имениях более зажиточных животных. И вот он греб, скреб, рвал и метал, а потом снова метал, и рвал, и скреб, и греб, без устали работая лапами и урча, и, наконец, — бэмс! — его рыльце показалось над землей, и Крот забарахтался в теплой луговой траве.
За долгую зиму слух его притупился, и щебетание счастливых птиц поначалу показалось ему грубым. Зато потом!.. Не верилось, что мир так хорош. Задрав голову и зажмурившись, Крот бесцельно бродил по лугам: вдоль изгородей, по перелескам бродил он, и повсюду гнездились птицы, наливались бутоны цветов, распускалась листва; весь мир стал приподнятым и хлопотливым, и целеустремленным. Но странное дело: совесть вовсе не терзала Крота угрызениями и не нашептывала: «Давай белить потолки!» — ему нравилось чувствовать себя бездельником среди занятых трудом сограждан. И то сказать: чем сосредоточенней возня вокруг, тем приятнее сознавать, что ты к ней не имеешь никакого отношения.
Он было решил, что достиг предела счастья, как вдруг, действительно, оказался на краю земли: она обрывалась, и дальше блестело что-то волнистое и упитанное. Крот никогда не видел Реку и потому принял ее за животное. Оно хохотало, настигало, булькало, хватало все подряд и отпускало, шипя, чтобы снова поймать и поиграть снова. Все двигалось, все трепетало: всплески, блески и мерцания, шелесты и загогулины, журчание и пузырение. Очарованный Крот оцепенел, а когда снова смог двигаться, побежал, спотыкаясь, не глядя под ноги, рядом с рекой, — совсем как мы, бывало, едва поспевали за взрослым братом, чтобы слушать и слушать его потрясающие истории.
Устав, Крот притих в камышах и слушал, как река нараспев проговаривала баллады ручьев и речушек, чтобы не забыть, чтобы донести их предания до самого океана. Завороженный, он не сразу разглядел черную дыру напротив, над самой водой, а когда разглядел, мечтательно задумался о том, как славно было бы жить в этакой дыре животному неприхотливому, весьма расположенному к жизни созерцательной и уединенной. Он смотрел, а там, в самой глубине, замерцало что-то яркокрохотное, смерклось и снова замерцало маленькой звездочкой. Впрочем, звезды в норах не живут, а у светлячка огонек больше и ярче… Тут звезда подмигнула, и стало ясно, что это глаз; вокруг него, как обрамление, постепенно образовалось личико.
Смуглое личико с бакенбардами и тем самым блеском в глазах, который привлек внимание Крота.
Небольшие аккуратные уши и шелковистые волосы.
Это был Водяной Крыс!
Животные встали и настороженно осмотрели друг друга.
— Мое почтение, Крот, — сказал Крыс.
— Здравствуйте, Крыс, — сказал Крот.
— Переплыть не желаете?
— Что вы, мне и отсюда приятно! — осторожничал Крот, будучи на побережье животным новым, незнакомым с местными нравами.
Крыс, ничего не сказав, наклонился, отвязал веревку и потянул ее, после чего забрался в лодочку, которую Крот не приметил. Голубая снаружи и беленькая изнутри, она была в самый раз на двоих животных, и Крот всем сердцем устремился к ней, хоть и не совсем понимал, что это такое.
Крыс греб ловко и очень скоро переплыл реку. Затем он протянул лапу опасливо спускавшемуся Кроту.
— Обопритесь, — сказал он. — Ну же, смелее. И через мгновение Крот с восторгом сообразил, что сидит в самой настоящей лодке.
— Сегодня такой день удивительный! — сказал он, когда Крыс взялся за весла. — Знаете, мне ни разу в жизни не доводилось в лодочке сидеть. Я даже ее не видел никогда.
— То есть как? — Крыс опешил. — Никогда не сиживали в лодке? Никогда бы не подумал, что такое возможно. Как же вы жили все эти годы?
— А в лодке очень приятно, да? — застенчиво спросил Крот и покраснел: таким дурацким показался ему вопрос.
Расположившись поудобней, он обозревал мягкие сиденья, уключины, весла, а также все прочее пленительное оборудование и чувствовал, как лодка легонько его покачивала.
— Приятно? — поморщился Крыс. — Да это единственно стоящее дело! Поверьте, мой юный друг: нет абсолютно ничего, что стоило хотя бы половину обыкновенного катания на лодке. Обыкновенного катания, — как во сне, продолжал он, — катаешься себе, слоняешься на лодочке…
— Осторожно! — перебил его Крот.
Слишком поздно. Лодка ткнулась в берег, и Крыс оказался под скамейкой вверх тормашками.
— На лодке или на дне лодки, — как ни в чем ни бывало, продолжал Крыс, — не имеет значения. При этом, похоже, вообще ничего значения не имеет: выйдешь сухим из воды или мокрым, до цели доплывешь или еще куда, или вовсе не доплывешь. Катаясь, вы постоянно заняты делом и в то же время не больно-то им занимаетесь, а когда надоест, всегда есть, чем заняться, если хочется. Да только не стоит: животные не для работы созданы… Послушайте! Может, прогуляемся по реке и отдохнем в свое удовольствие? У вас ничего не запланировано на сегодня?