Могу привести два случая, свидетельствующие о том, что Моррис понимал все значение и важность своей работы.

29 февраля 1988 года в нашей штаб-квартире в Вашингтоне директор Уильям Сейшене в присутствии Евы наградил Морриса самой высокой наградой правительства Соединенных Штатов, которую могли дать штатскому. Моррис, которому нездоровилось, с трудом поднялся на ноги и несколько минут говорил, что же значит для него служба делу свободы и будущему наших детей.

Позднее, в 1989 году, работая дома, я случайно включил новости Си-эн-эн, где показывали разрушение Берлинской стены и крах коммунизма в Восточной Европе. Я отложил работу и весь день смотрел эти исторические кадры, разворачивавшиеся перед моими глазами. В тот же вечер я позвонил Моррису, и мы одновременно воскликнули: «Вы сегодня смотрели телевизор?» Мы вместе с изумлением наблюдали за конвульсиями, преображавшими коммунистический мир.

На Рождество я получил от Морриса открытку. Нетвердой рукой он писал: «Наши полувековые мечты становятся явью — и трудно поверить, насколько быстро. Мы счастливы, что смогли внести свой вклад».

Конечно, я не оставил такого огромного вклада, как Моррис и Ева Чайлдс. Таких единицы, и именно они составляют цвет нации.

После церемонии похорон Фокс с Бойлом зашли в старый итальянский ресторан и расположились за отдельным столиком. Заказав двойной мартини, они предались воспоминаниям, как два генерала, вспоминающих былые сражения. Их беседа перескакивала с одной темы на другую. Но, обмениваясь различными историями, они пытались найти ответ на основной вопрос: как нам удалось так долго проделывать столь невероятные вещи?

Конечно же, сама жизнь Морриса была тому ответом. Бойл рассказал историю про Морриса, Анджелу Дэвис и десять тысяч долларов. О кульминации этой истории начальство так никогда и не узнало.

Она началась в 1970 году с дела о трех заключенных, осужденных за убийство охранника в тюрьме Соледад в Калифорнии. Кто-то тайно пронес оружие в зал суда и изрешетил пулями судью и трех его помощников. ФБР начало широкомасштабную охоту за Анджелой Дэвис, молодой коммунисткой — преподавательницей колледжа, обвиненной в составлении плана доставки оружия в суд. Розыски продолжались около двух месяцев, пока Моррис не выяснил у партийного руководства точное местонахождение скрывавшейся в Нью-Йорке Дэвис.

ФБР немедленно ее арестовало. Чтобы оградить Морриса, пустили слух о проницательности следователей и сыщиков. В штаб-квартире чувствовали свою вину за то, что результат, полученный Моррисом, приписали другим, и предложили выплатить Моррису денежную премию. В Чикаго Бойлу сказали: «Назовите сумму, мы заплатим». Бойл возмутился и заявил, что Моррис работает не за деньги. Он обидится, узнав, что к нему относятся как к корыстолюбивому доносчику, и его больше устроит короткое письмо от директора Дж. Эдгара Гувера.

В управлении были непреклонны. Выследив Анджелу Дэвис, Моррис сэкономил правительству миллионы долларов и заслужил награду. [2]

Специальный агент из Чикаго, Бойл, Моррис и Ева сидели вокруг большого стола в задней комнате секретного офиса ФБР и обсуждали проведенную операцию. После поздравлений спецагент начал выкладывать на стол одну за другой стодолларовые купюры. Моррис сердито взглянул на Бойла, оттолкнул деньги и отодвинул свой стул в сторону, чтобы быть от них подальше. Не говоря ни слова, он вместе с Бойлом проводил спецагента до двери комнаты. Когда они вернулись, денег — 10 000 долларов — уже не было, их забрала Ева.

Бойл с женой усыновили шестерых детей из католического приюта в Чикаго, в том числе двоих чернокожих. Моррис знал, что Бойл активно помогает приюту. Придя в следующий раз в офис, Бойл обнаружил на столе адресованный ему конверт. Внутри был чек на 10 000 долларов, выписанный на имя этого католического заведения.

В досье ЦРУ можно найти и другие сведения о презрении Морриса к деньгам и о мотивах этого презрения. Пока ФБР держало ЦРУ в неведении относительно своего источника информации, передавая полученные Моррисом сведения, оно всякий раз начинало сообщения словами: «Источник, ранее передававший достоверную информацию, рекомендует…» Однако оценки ЦРУ и последующие подтверждения сообщений, зачастую вызывавших сомнения, показывали, что они исходят от кого-то чрезвычайно близкого к коммунистическому руководству, а может быть, даже и от самих руководителей.

В конце концов ЦРУ попыталось купить контроль над операцией или принять в ней участие, не понимая точно, что же происходит. Представителям ФБР предложили любые деньги — сумма не имела значения — в обмен «за частичный контроль» над операцией. Им также пообещали платить главному агенту для начала 250 000 долларов в год, не облагаемых налогом.

ФБР не хотело продавать «фамильные драгоценности», как выразился Бойл, но чувствовало себя обязанным передать это предложение Моррису. ФБР платило ему не много, и большую часть этих денег он тратил на оперативные нужды. Для того чтобы начать зарабатывать четверть миллиона в год, ему просто пришлось бы продолжать делать свою работу.

Моррису понадобилось тридцать секунд, чтобы категорически отвергнуть это предложение. Он был предан ФБР.

— Есть люди, которые посвятили себя этой работе, поскольку верят в Бюро и в нашу страну, а не потому что им нужны деньги.

Этот идеализм заставлял Морриса рисковать здоровьем и жизнью, терпеть всяческие неудобства. Хотя они с Евой были людьми состоятельными, они сами мыли полы и туалет в своем доме, потому что Моррис считал небезопасным держать прислугу. Однажды, когда после возвращения из Москвы больной и измученный Моррис прибыл к Гэсу Холлу, тот затащил его в свой дом на Лонг-Айленде и подбил перекопать весь сад. Моррис не отличался крепким телосложением, но воля у него была железная.