Моррис хмыкнул:

— Разве ты не догадываешься?

Составляя в Чикаго официальный отчет о миссии, Моррис с Бойлом попытались ответить на основной вопрос: что все это значит?

СССР, несмотря на опасения насчет Картера и свои реальные действия, явно намеревайся сделать кампанию за мир и разоружение краеугольным камнем своей политики. Почему? Моррис вспомнил, что несколько лет назад кто-то из Международного отдела ему сказал: «Наша военная разведка — само совершенство, а вот политическая — наоборот». Он считал, что в СССР очень хорошо осведомлены о достижениях американской науки и техники и Политбюро заботится об этом; у правителей не было военных и технологических экспертов, и они были вынуждены слушать советников по этим вопросам, обращая особое внимание на то, что, по их мнению, угрожало лично им. Моррис понимал, что Советы больше не хвастаются, как в 60-х годах, что их оружие не хуже или даже лучше американского, а также не мечтают догнать США в экономике. Они говорят о необходимости заставить США прекратить разработку «дьявольского» оружия, которое прогрессировало от распечаток на ЭВМ до испытаний и производства. [22]

Советские ученые и генералы понимали, что СССР не сможет ни догнать, ни защититься от этих новых видов оружия. Они также понимали, что в реальной гонке вооружений с помощью передовой технологии и экономического преимущества всегда с большим отрывом победит Америка; об этом они доложили Политбюро. Вот с чего началась кампания за мир и разоружение с программой-максимум — предотвратить вступление США в гонку вооружений, и программой-минимум — остановить развитие и производство нового «дьявольского» оружия.

— Если стать на их точку зрения, это имеет смысл. Если не можешь выиграть гонку, лучше вообще в ней не участвовать. Но если они могут заставить нас остановиться, то с таким же успехом могут уйти вперед, и я вам гарантирую, что они не намерены ограничивать свою военную мощь. Партия и все те, кто находится под ее влиянием, осудят любое новое американское оружие как угрозу миру и разоружению.

Моррис не согласился с тем, что советская политическая разведка «далека от совершенства». Если Советы так ловко могут добывать в основном секретную информацию о развитии в Америке науки, техники и военной мощи, то почему бы им не собрать факты относительно американских политиков, что вовсе не является секретом? Моррис видел проблему — да и опасность тоже — в том, что Советы неправильно понимали функцию политической разведки. У них не было ни военных, ни научных экспертов, и советским правителям приходилось прислушиваться к мнению своих генералов и ученых. Однако в вопросах политики они претендовали на высшую оценку. Но их сведения были искаженными, так как они изолировали себя от реальности и стали заложниками собственных догм, лозунгов и своего прошлого. Как пример Моррис назвал реакцию СССР на избрание Джимми Картера президентом.

Результаты многочисленных опросов общественного мнения и авторитетные комментарии, публикуемые по ту сторону океана в преддверии выборов еженедельно, показали, что у Картера есть серьезные шансы победить. Разумеется, советские дипломаты и офицеры разведки докладывали о том, что и так знал любой житель захолустного американского городка, читающий газеты. Стареющие московские правители хотели, чтобы победил Форд, и он должен был победить. А когда он проиграл, они были в шоке, так как боялись, что с демократом будет труднее вести дела, чем с республиканцем. Любому знакомому с политической ситуацией в Америке это показалось бы взглядом с другой планеты.

— Уолт, это значит, что они способны действовать сгоряча.

Из штаб-квартиры ответили:

— Это блестящий анализ, и мы считаем, что он попал в точку на 100 процентов. Но в настоящее время вы с 58-м зря тратите силы.

Весной ФБР коротко информировало нового генерального прокурора Гриффина Белла и советника по национальной безопасности Збигнева Бжезинского об операции «Соло», ее достижениях, потенциале и связанных с ней сверхсекретных действиях. Заодно объяснили, что утечка информации и текущие вашингтонские расследования в Конгрессе привели к тому, что продолжение операции стало опасным, и дипломатично предположили, что политические последствия компромисса до добра не доведут. По соображениям безопасности ФБР намеревался завершить операцию «Соло». Белл, в свою очередь, сообщил об этом своему другу-президенту. Вскоре после этого из штаб-квартиры Бойла и Лэнтри уведомили, что Картер приказал ФБР продолжить миссию «Соло», лично приняв на себя ответственность за последствия. «Он считает, что это самая замечательная вещь в мире после мороженого».

Как Советский Союз ни сожалел, что его сокровища тают, он продолжал содержать армию шпионов и полчища дипломатов (большинство из которых были людьми образованными, интеллигентными и бегло говорящими по-английски), чтобы собирать и изучать информацию относительно США. Эти люди могли лично беседовать с членами Конгресса, посещать слушания, встречаться с руководящими лицами кабинета (даже с госсекретарем) и читать множество новостей и комментариев о текущей ситуации в Америке. Тем не менее Брежнев хотел, чтобы Моррис и Гэс Холл встретились с ним и объяснили, что же происходит на самом деле.

В конце мая они по отдельности прибыли в Москву и четыре раза встретились с Брежневым. Моррис считался «вторым человеком» в Компартии Америки, но, зная, что в 1977 году партия не имела никакого отношения к властям, мог докладывать только о том, что читал в газетах. Однако Холл пытался создать впечатление, что их информация частично исходит от анонимных сочувствующих в правительстве, и Брежнев рад был услышать обо всем от людей, которым вполне доверял. (Холл тогда являлся кандидатом в президенты на четырехлетний срок.) По предложению Морриса Холл высказал идею, чтобы Компартия Америки вложила все силы в кампанию за мир и разоружение и координировала свои действия (через Морриса) с Международным отделом. Брежнев отреагировал восторженно. Во всем капиталистическом мире лишь Компартия США всерьез поддерживала принципы марксизма-ленинизма, а в идеологии занимала в капиталистическом лагере ту же позицию, что КПСС — в социалистическом. Компартия США могла получить все, что хотела и в чем нуждалась.

Холл с женой уехали в начале июня и оставили Морриса с Евой разбираться в деталях «Морат». Пономарев сказался больным, и Моррису приходилось иметь дело с его заместителем Анатолием Черняевым. 9 июня, накануне 75-летия Морриса, Черняев мимоходом заметил, что на следующий вечер Брежнев хочет пригласить его на личный «деловой» ужин и что охрана заедет за ним на лимузине. Моррис никогда не обедал лично с Брежневым, хотя они часто общались, и ему показалось странным, что Черняев не сообщил, на какие темы собираются беседовать на этом «деловом» (без жен) ужине.