— И что же?

— Очень просто: рисунок перестаёт быть однозначным. Появляется глубина. Множатся варианты, минимальное число которых равно числу видящих рисунок, а максимальное стремится к бесконечности. Сначала я просто давала тебе ощутить рисунок, постичь его. Понять. Я не пыталась изменить что-либо, только наблюдала. Теперь я начала вмешиваться. Это не мошенничество, это выход на новый уровень. Сосредоточься на том, чтобы воспринять как можно больше узоров вероятности. Это и только это может привести к успеху.

— Ясно. Продолжим?

— Продолжим.

Заранее закрыв глаза, чтобы не отвлекаться, Миреска подняла руки. Сарина повторила её жест и тоже закрыла глаза.

Четыре руки снова принялись плести узор бросков, уклонений и блоков. Но… медленно. То и дело они зависали в одном положении. Поначалу ненадолго, причём, если одна рука зависала, остальные продолжали движение. Потом начались синхронные зависания.

Наконец Миреска и Сарина отвели руки на «исходные позиции». И остановились совсем. Никакого движения.

Только обещаниедвижения — в чистом виде.

А вот выражения лиц Сарины и Мирески менялись. И наблюдать за этой сменой было так же интересно, как за мельканием охотящихся друг за другом рук. Вот одно из лиц озаряет улыбка, но она тут же сменяется внезапным испугом, а там и напряжением на грани боли. Взрыв торжества, удивление, страх, радость, снова страх, азарт, отчаяние, упрямство… И всё это — быстро, как в ускоряющем вращение калейдоскопе. Так быстро, что вскоре переменчивые настроения слились воедино, перестав отражаться на лицах по отдельности и переплавившись в нечто усреднённое. Новое выражение можно было бы назвать отрешённым, если бы за его фасадом не скрывалось бешеное напряжение скрытых от глаза манёвров.

И вот Сарина медленно, очень медленно повела одну руку вперёд, словно нарочно подставляя её под удар. Миреска долго не отвечала. Зато когда ответила, её кисть мелькнула с быстротой кончика хлыста. Свободная рука Сарины мелькнула немногим медленнее… Мимо. Но она и не должна была попасть, потому что подлинной целью было запутать Миреску и подловить в середине замаха её вторую руку.

Подлинной ли? Уйдя от ловушки, Миреска слишком поздно поняла, что в гибкой тактике Сарины предусмотрена целая цепь ловушек, понемногу уводящих в тупик, к моменту, когда некоторое преимущество в силе и скорости движений не спасёт её от касания ладони противницы. А сообразив, отдёрнулась назад, прерывая схватку.

— Браво! — сказал один из только-только присоединившихся наблюдателей. — А ведь отступление в безнадёжной ситуации перед лицом сильнейшего может быть приравнено к победе. Скажи-ка мне, любительница поглядеть из-за спины, как насчёт матча с настоящим противником?

Сарина встала, повернулась и смерила взглядом узкоплечего мужчину — даже более узкоплечего и низкорослого, чем она сама, с лицом, наводящим на мысли о грубо смятой и второпях распрямлённой бумаге. Изучила знаки различия на форменном комбезе.

— Почтенный первый штурман делает мне честь, — сказала она натянуто. — От такого предложения не следует отказываться. Что ж, займите место моей ученицы.

Узкоплечий прищурился. Ни обращение «почтенный», намекающее на разницу в годах (а тем самым — и опыте), ни слово «ученица», прямо указывающее на его ошибку, ему ничуть не понравились. Девчонка, конечно, имела некоторое право на ответный удар, но…

— Я — Рало Файени, — сказал штурман. — Могу я узнать ваше имя?..

Краткая пауза.

— Да, конечно. Я — Сарина Келл Морайя.

«Так вот каково её полное имя, — подумала Миреска. — Трёхчленное. Значит, она входит в одну из высоких ген-линий. Аристократка… Свела ведь судьба!»

Штурману это имя явно сказало больше, чем ей.

— Морайя? — повторил он. — А вы…

— Это не важно, — перебила Сарина. — Совершенно не важно. Конечно, если вы всё ещё хотите поучаствовать в этой детской забаве.

Не говоря ни слова, принявший вызов Рало Файени подошёл вплотную и сел на освобождённое Миреской место.

— Кажется, ты проиграла?

— Проиграла, проиграла, — без следа вопросительной интонации подтвердила Сарина. — Хотя пару раз мне всё-таки удалось удивить первого штурмана.

Миреска приподняла одну бровь, а когда поняла, что Сарина не склонна замечать молчаливые намёки, осторожно сказала:

— Мне кажется, ты довольна исходом?

— Правильно кажется. Видишь ли, мы со штурманом составляем столь же неравную пару, как ты и я. Есть много областей, в которых Рало Файени и пытаться бы не стал со мной состязаться. Целительство, предметная область, чистая пси-энергетика… Но предвидение — это его стезя. Его хлеб как пилота межсистемных проколов. Его интуиция достаточно остра и зряча, чтобы предугадывать выпады пси-штормов в одиннадцатимерности. И всё же я бы могла, пожалуй, свести матч вничью… если бы имела дело с обычным пилотом. Но Рало — бывший истребитель, привыкший к кабине стайгера. Должность на этом транспортном корыте он отбывает как наказание.