Готовилось к бегству и семейство Мереда. Айна, как и все, была в смертельной тревоге, но не за себя, а за Артыка. Она думала только о нем, ждала только его. Вернулся Гандым, пришел Ашир, добрался домой даже тяжелораненый усатый дейханин, всегда так горячо вступавший в споры на сходках; вернулось немало других, ушедших с Артыком. Но почему же нет никаких вестей об Артыке? Может, пробила ему грудь баярская пуля? Или схватили его солдаты полковника? Или же, стыдясь вернуться в родной аул, умчался он на лихом скакуне в чужую сторону?

Мысли были жгучи, они пугали Айну. Укладывая вещи в красный чувал, она думала об Артыке, роняя горькие слезы:

Где ты? Не в битву ль за счастье народа

Ты на коне полетел, Артык-джан?

В час ли последний Айну призывая,

Встретил ты смерть как герой, Артык-джан?

Может быть, острою саблей сражен ты?

Может быть, сердце штыком пронзено?

Может быть, пленным в темницу ты брошен?

Слышишь ли стоны мои, Артык-джан?

Иль позабыл ты Айну, мой любимый?

Или ты хочешь меня испытать?..

Выехав за город, Халназар во весь дух гнал своего иноходца. От быстрой езды его седая длинная борода летела помелом над плечами. Он радовался тому, что вырвался из неволи, и жаждал поскорее добраться до своего аула, узнать, что случилось с семьей. По грохоту ночной пальбы ему казалось, что среди повстанцев никого не осталось в живых. В аулах по пути на кибитках белели флаги, сделанные из старых рубашек, но жителей не было.

Вдруг он увидел перед собой беспорядочные толпы людей, двигавшихся в густом облаке пыли. Он обогнал их и, загораживая путь конем, угрожающе поднял плеть:

— Эх, негодяи! Куда вы бежите? Где вы спасетесь? Нет такого места!.. Ну, поворачивайте назад!

Истомленные люди с потрескавшимися губами и гноящимися от пыли глазами испуганно смотрели в злое, жирное лицо разъяренного бая. А Халназар кричал на них:

— Обманутые разбойниками разбойники! От какого ума вздумали вы восставать против царской власти? Кто пошел нападать на город, уже получил по заслугам,— мало кто остался в живых. Вы хотите того же? Хотите, чтобы пушки царя сровняли ваши кибитки с землей?.. Ну, не стойте, разинув рты, сейчас же возвращайтесь в аул!

Беженцы покорно повернули назад.

Халназар всю дорогу видел белые флаги, всюду останавливал и возвращал обратно толпы бегущих людей и только к полудню добрался до своего аула.

У своих кибиток Халназар тяжело спрыгнул с иноходца и оглянулся вокруг. Прежде всего он заметил отсутствие Мелекуша. Сначала подумал: «Может быть, сыновья увели в пески?» Но когда навстречу ему высыпало из кибиток все семейство, сердце его почуяло недоброе, и он, не отвечая на приветствия, угрюмо спросил:

— А где Мелекуш?

Сыновья молча потупились. Когда же он, разъяренный, повторил свой вопрос, Садап-бай, плача, ответила:

— Артык увел.

Глаза Халназара, казалось, готовы были выскочить из орбит.

— А у вас что же — руки были связаны, что вы отдали такое сокровище худородному? Семь поколений предков Артыка не касались ногою такого коня!

Старший сын с безразличным видом слушал отца. Тот, что был моложе Баллы, поспешил заявить:

— Меня не было дома.

— Ах, свинья! — выругался Халназар. — А что сталось с теми, кто был здесь? Да разве можно было отдать такого коня, не пролив крови!

Садап, плача, стала уговаривать Халназара:

— Отец, ведь пришли сюда люди, которые ртом не касались еды, руками — скотины. Как было не отдать! Они убьют, но возьмут.

Халназар безнадежно махнул рукой:

— Эх, дармоеды! Нельзя было одному-другому вспороть живот?

Баллы, стоявший все время потупившись, вдруг засопел носом и негромко проговорил:

— Я хотел убить Артыка, но женщины принесли седло и сбрую и отдали ему.

Мехинли, не сдержавшись, ахнула:

— Поглядите, как он обманывает отца! А кто ревел на весь аул? — и, встретив грозный взгляд бая, остолбенела от испуга.

Но Садап-бай поспешила вступиться за сына:

— Э, отец, ты б видел! Мальчика чуть не убили. Мы не в силах были выдержать его крика. От этих негодяев можно было всего ожидать. Хорошо еще, что так отделались.

Гнев Халназара рвался наружу,. Какой-то худородный Артык нанес ему оскорбление, которое смывается только кровью. Услышав, что его сына избивали плетью, бай даже пошатнулся и, вероятно, разразился бы бранью, но в это время неизвестно откуда появился Мавы. Как нежный сын, он потянулся к Халназару: