— Всегда полезно знать, что может предложить противник, — ответил Тир, пожимая плечами. — Вон, смотрите, они уже возвращаются.

Переговоры были окончены. К ним, пустив лошадей в галоп, направлялись великий герцог Коннахта, Рамалия и еще добрых два десятка гвардейцев погибшего в Лиоморе барона Ильтиу.

— Будет бой, — коротко бросила Рамалия, соскакивая на землю и становясь возле Ле Криана. Тот, лишь коротко кивнув, осторожно взял воительницу за руку и улыбнулся.

— Тир, они настроены решительно, — назидательным тоном добавил Айлиль. — Раньше в положении загнанных были вы, теперь — они. Думаю, что солгу, если скажу, что они не будут драться до последнего.

— Что ж, это их выбор, — ответил фириец. — Кстати, Айлиль, ты видел среди них Кристиана?

— Нет. И это настораживает.

Черные тучи уже полностью закрыли небо, оставляя лишь короткую полоску на востоке. Ярко-желтые ветвящиеся молнии то и дело освещали истоптанный тысячами ног снег. Воздух стал вязким, дышать с каждой секундой становилось все тяжелее.

— Ух ты! — только и вырвалось у гнома. — Или я совсем спятил, или это...

— Это Кристиан, — сквозь зубы процедил Тир. — И он уходит.

От армии фирийцев вдруг отделился небольшой, человек в двадцать, отряд и направился строго на запад. Возглавлял этот отряд не кто иной, как сам эр Кристиан. Тир узнал его сразу — да и как было не узнать того, кто убил твоего друга и кто принес так много горя как Фир-Болгу, так и Эриу!

— Айлиль, — не глядя на великого герцога, произнес Тир. — Их надо остановить. Я не могу спокойно смотреть, как уходит тот, из-за кого началась эта дурацкая война. Ты примешь командование над моими полками. Я возьму три десятка воинов, Ле Гуина и Сконди. Остальные остаются тебе. И не спорьте, — воскликнул Тир, видя, что и Ле Криан, и Рамалия уже готовы возразить. — Вы займете место на флангах эрийских полков. На вас и еще на удачу и опыт Айлиля я только и полагаюсь. А теперь разрешите откланяться, меня ждет благородный имперский нобиль Кристиан, — закончил Тир и, махнув рукой находящимся позади Ле Гуину и Сконди, устремился вперед.

Ле Гуин замешкался лишь на минуту. Указав раскрытой ладонью на первую шеренгу находящихся справа конников, он двинулся следом за своим другом-командиром. Всадники же лишь молча вскинули копья в воздух; им не нужно было ни слов, ни громогласных пафосных приказов — тысячник приказал им следовать за ним, и этого достаточно.

...Как ни старался Кристиан, однако Тир настигал его. Эрийский нобиль, несомненно, заметил погоню — что ж, тем хуже для него, наконец-то он поймет, что не всегда можно оставаться безнаказанным.

Вокруг них полыхали молнии, дождь немилосердно хлестал по лицу. Однако ни Тир, ни Сконди, ни Ле Гуин не чувствовали его — их мысли и стремления сейчас сводились к одному — догнать Кристиана во что бы то ни стало!

— Они поворачивают! — перекрикивая раскаты грома, воскликнул Сконди. Он вскинул вверх свою секиру и едва не свалился с коня, сумев удержаться лишь в последнее мгновение.

Воины Кристиана действительно поворачивали. Тир поднял сжатую в кулак руку — сигнал к боевой готовности. Эрийские копья наклонились вперед.

— В атаку! — разжал кулак Тир, и три десятка воинов во главе с фирийцем, гномом и озерником устремились навстречу врагу.

Кристиан не стал мешкать. Его бойцы, также выставив вперед копья, сорвались в галоп.

Молния ударила как раз между двумя стремительно сближающимися отрядами, на мгновение осветив лица противников. Тир усмехнулся. Прямо на него скакал эр Кристиан собственной персоной, а рядом с ним — его извечный спутник, эр Гран.

«Вот мы и встретились. Лицом к лицу, — внутренне возликовал бывший фирийский тысячник, затем командир одного из узлов Ильтиу, командир полка и, наконец, приемник покойного барона Ильтиу. — Ты ответишь мне за все: за обманутых фирийских селян, за убитого у Оана Кальтора, за преданных тобой орков, за убитого в Лиоморе Мирана, за причиненные его дочери Роланде — той, которую я люблю больше жизни! — страдания... Ответишь за все! Я ничего не забыл. И жил только этой минутой, этим мгновением, когда мы с тобой сойдемся в смертельном бою и решим наконец, кто из нас достоин жить, а кто — умереть».

Тир увидел, как его противник отбрасывает в сторону копье и вынимает из ножен волшебный Меч — тот, который Кристиан украл у оружейника Арсиноя. «И за его смерть ты тоже ответишь!» Голубое сияние осветило сгустившуюся вокруг них тьму.

Мгновения растянулись в секунды, секунды — в минуты. Тир увидел, как на лице его врага появляется зловещая улыбка, увидел, как испуганно ржет конь, однако он не боялся, напротив — он был готов ко всему. Если ему уготована смерть — пусть будет так, во всяком случае, он не зря прожил свою короткую, полную опасности, приключений, горя, отчаяния... и любви жизнь!

...Свет померк. Перед глазами, как и тогда, у стен Лиомора, появилось лицо седовласого воина.

«Будь осторожен. Меч делает своего хозяина почти непобедимым ».

«Я не боюсь его. Я — сильнее, потому что за мной — правда и вера в лучшее, а за ним — лишь смерть и страдания. Он сеет вокруг себя зло и оттого уже заранее проиграл».

«Ты правильно понял силу Меча. Запомни, Тир, пока ты веришь в победу — ты сильнее. Судьба уже утратила над тобой власть, а значит, ты способен на все. Или почти на все».