Что касается технического прогресса, то существует крошечное пятнышко, которое на карте Ближнего Востока представляет государство Израиль, конечно, не идущее ни в какое сравнение с высоко индустриальным Западом. Так что можно понять, как мы гордились, когда израильская электронная фирма разработала тончайшую систему охранной сигнализации, которая вряд ли когда-либо предлагалась на мировом рынке. Сразу вслед за этим ее конструкторские разработки прямо из-под носа охранной сигнализации выкрали ночные воры.

Фабрика срочно сделала необходимые выводы, приняла ночным сторожем старого бедуина, но с тех пор ее тончайшая продукция продавалась только на израильском рынке.

К выдающимся национальным достижениям моего народа принадлежит дисциплина, всеохватывающая дисциплина, и тем не менее, не такая, которой следуют слепо.

Если, к примеру, на телефонной будке висит объявление "Не работает", нас сразу охватывает сильное желание позвонить отсюда, и мы делаем от девяти до десяти попыток этого.

Если нас настоятельно просят: "Пожалуйста, пересчитывайте деньги сразу же у кассы, последующие претензии не принимаются", мы сразу же идем домой для последующего пересчитывания денег, и устраиваем скандал, поскольку нас явно обсчитали.

А если на двери стоит "Входить запрещено", мы и в самом деле не настаиваем, чтобы войти. Хотя приходится. Чтобы проверить, что такое, собственно, за дверью происходит.

Вот так. Мы, следовательно, соблюдаем дисциплину абсолютно индивидуально.

— Директор Шультхайс, прежде, чем мы приступим к слушаниям, напоминаем, что вы не обязаны высказываться. Парламентская финансовая комиссия, перед которой вы стоите, вас к этому не принуждает.

— Большое спасибо за напоминание, г-н председатель.

— Пожалуйста.

— Так я могу идти?

— Конечно. Но мы бы, вообще говоря, охотно побеседовали с вами об убытках вашего предприятия, которое, в конечном итоге, поддерживалось правительством.

— Откуда вы знаете, что у нас убытки?

— Из газет, г-н Шультхайс.

— И вы верите газетам? Сначала они написали, что у нас убытки в 20 миллионов, потом они превратились в 40 миллионов, и наконец, стали 70 миллионами. Над такой отчетностью можно только посмеяться.

— И какие же у вас убытки на самом деле?

— По меньшей мере, вдвое выше.

— Как же они появились?

— Мы можем только констатировать, что получили все субвенции [27] правительства. Я и говорю вам, что мы уже давно сообщали о недостатке прибыли.

— Но для отсутствия прибыли тоже должны были быть основания.

— Конечно.

— Ну, так и в чем они?

— Главным образом, в сложившихся обстоятельствах. Иногда даже в том, как развиваются дела. Это особенно сложный вопрос, господа.

— Разъясните нам хотя бы на примере.

— С удовольствием. Возьмем, к примеру, проект плотины в Занзибаре. Очень многообещающее задание. Мы смонтировали гигантские строительные приспособления, решили сложнейшую конструкционную проблему, преодолели все языковые трудности, а потом наступило весеннее половодье, которое сломало все наши расчеты.

— Какого рода были строительные приспособления?

— Защитная дамба и отводные каналы для весеннего половодья. Это был весьма интересный проект.

— А как вами было получено это задание?

— Мы работали через посредника, как и все предприятия, поддерживаемые правительством. Наши калькуляции стандартные. Из общей стоимости проекта мы вычитали плановые убытки нашего предприятия…

— В каком размере?

— В как можно меньшем. Обычно мы рассчитывали на убытки от 15 до 30 процентов. Но деньги на взятки мы туда не включали.

— Это почему же?

— Потому что не хотели отягощать человеческие отношения жесткой деловой практикой. Так что подкуп в наших книгах учитывался отдельно.

— А именно, где?

— В моей маленькой черной записной книжке. Вот, посмотрите: "Муке 750000 на клетчатый поезд". Все тут.

— Что такое клетчатый поезд?

— Этого я уже не помню. Но это был очень интересный проект. Или вот: "Ага Хан 903–705", нет, это телефонный номер, извините.

— Так вы свыше 20 миллионов растратили на взятки?