Вера у них языческая, каждое племя имеет своего как бы покровителя, зверя или птицу. Вот они его идол в виде столба вырезают, ему и молятся. У тех, с кем мне жить пришлось, например, ворон таким был, ему поклонялись. Но если кто-то в другого бога верует, то спокойно к этому относятся.

Вот у них мне жить и пришлось, почитай, два года с лишним. Сначала определили меня шкуры вычищать, лес валить, тяжести таскать. В общем, на работы, где тяжело, умения большого не надо и почета от которых нет. Кормили не сказать что впроголодь, но и не досыта. Хотя, по чести сказать, у них и у самих с харчами то густо, то пусто. Вот и я, пожалуй, так же питался. Где-то через полгода начал уже понимать по-ихнему, разбираться стал, что там и как, кто за старших, кто за младших, чего можно сказать, а чего лучше при себе держать. Одним словом, язык выучил и в обычаях хоть как-то разбираться начал, по которым они живут.

Ну и пользу от своих умений тоже смог показать. Все-таки и плотничать умел, с мальства обучен был этому ремеслу. Да на верфи в Охотске пришлось топором помахать. Так что, как лодку большую сладить или даже баркас, представление имел. Ну и подошел как-то к старшему поселка, когда уже по-ихнему понимать начал, объяснил, что и как сделать могу. Он корысть к этому проявил, разрешил заняться только этой работой и даже помощников выделил. И сроку мне дал пару месяцев. Вот за них я небольшой баркас и сумел сладить, хоть и неказистый он вышел, по чести сказать, но зато крепенький и ходу неплохого. Старшему моя эта работа глянулась, так и стал я там у них кем-то вроде умельца по лодкам. Вот два лета я у них лодки и ладил. Надо сказать, жизнь моя от этого сильно улучшилась. Хоть и оставался я калгой, но все равно ценить меня начали, поскольку пользу приносил немалую. А на третий год старший того рода, в котором я обретался, поплыл на юг торговать. И у острова Нутку в бурю попал, на берег его там выбросило. Но повезло, рядом с теми местами, где его знакомые живут, с которыми он давно торг вел, племени нутку, или, как они себя зовут, нучинаты. А нутку, по-ихнему, «плыви вокруг» означает. Я, когда от испанцев это их название услыхал, понять поначалу не мог, о чем они говорят. Уж и не знаю, чего их так назвали. Ну, так, значит, вожак тех нутку, знакомец нашего старшего колоша, на радостях решил патлач устроить, когда его нашел на своем берегу. А патлач — это у них там, по побережью, праздник такой. Да не просто праздник, а тот, где устроитель старается свою щедрость показать, со всей возможностью, какую имеет. Бывает, что после таких патлачей племя голодать начинает, поскольку все припасы на него уходят. Вот вожак нутку для старшего колоша такой патлач и заделал. И на нем, в подарок ему, лучшую свою лодку отдал, как бы взамен той, что у острова на камнях разбилась. И приплыл когда старший тот домой к себе, стал думать задачу, чем же ему отдариваться. Здесь ведь ишшо дело такое, что ежели для тебя патлач устроили, а ты не смог в ответ такой же сделать, да на нем подарки более щедрые, чем раньше получил, вручить, то ни тебе, ни даже роду-племени твоему после этого никакого уважения не будет. Ни среди соседей, ни на торгах каких. Даже внукам-правнукам это припоминать станут. Такие вот обычаи у них, причем у всех народов тамошних, даже разных языков. Вот и надумал тогда старший того рода, где я был, отвезти меня к нутку, как калгу, который лодки умеет ладить. Мол, ему просто лодку подарили, а он мастера туда доставит, который таких лодок может много наделать. Так вот к осени третьего года, как я у индейцев обретался, меня к нутку и отвезли. С разными подарками и припасами для ответного патлача. А на том патлаче уже вожак нутку решил ишшо раз щедрость проявить и прилюдно меня свободным объявил. Мол, ему такого мастера-калгу ценного отдали, а он такой щедрый, что сразу ему волю дал. А старший колош лодке, которую ему подарили, с кучей разных подарков, в море отплыв, днище прорубил и затопил. Тоже щедрость свою показал, что вроде как ему ценность не подарки, а уважение нутку. Ну а я, через эти их обычаи, стал у нутку уже не калгой, а свободным мастером по лодкам.

Ну, здесь, понятное дело, вольный человек есть вольный человек. Хоть и кормить меня уже были не обязаны, но зато и работать я начал на себя самого, а не на хозяина. И поскольку работа моя нужной оказалась, то и зарабатывать с нее стал очень даже неплохо. По тем местам, конечно. Нутку, они ведь обычаями и укладом жизненным сильно на колошей похожи. Да и на остальные народцы прибрежные. Также рыбой живут, да охотой на зверя, в основном морского. Хотя колошам, а тем паче кенайцам, алеутам и конягам в умении вести морской промысел уступают. Вот в ремеслах поискусней будут, хотя и ремесла у них примерно те же, что у колошей. Колоши зато более воинственные и в торговых делах оборотистые. Но у нутку есть то, чего у других народов не имеется. Они цукли добывают. Что, не слыхали даже про них? Это ракушки такие, особенные. Моржовый клык видеть приходилось? Вот они на вид от него почти не отличаются, только что размером с вершок или даже чуть меньше. Им шкуркой лоск придают и на низку наваживают, где-то два — два с половиной десятка цуклей на каждую, хаквой ее называют. Вот эти снизки на обмен и уходят. У ваших индейцев они есть обязательно, вожди и лучшие воины их на шеях таскать должны, как большую ценность. Для индейских народов, хоть на побережье, хоть в глубь материка, эти цукли все равно что для нас серебро. Деньги, почитай, такие же. И ходят они, как говорят, почти до другой стороны материка, везде ценятся. И чем дальше, тем их ценность больше. У нутку такую снизку можно на шкуру морского бобра сменять, а уже у колошей или чинуков за нее же две, а то и три шкуры дадут. А у палусов, скажем, за эту хакву двух коников необученных можно взять или одного обученного. За пару десятков даже ламта отдать могут, хоть вообще продают их неохотно. Что за ламты такие? Кони это, особой породы, от обычных отличаются, как аргамак от мужицкой клячи. После и о них расскажу. А цукли эти у меня в припасах, что с собой привез, имеются, три десятка снизок, покажу, ежели захотите. Я за них у ваших индейцев, к примеру, могу и участок земли приличный выкупить, возникни такая надобность, и дом они мне ишшо поставят на нем, и припасов на год дадут. Вот так их ценят здесь. Добывают эти цукли в море, на закатной стороне острова, в северной его части, есть отмели песчаные. Вот на них, на глубине где-то от 5 саженей и дальше, эти цукли и водятся. Делают на длинной палке что-то навроде грабель из щепок, тесно расположенных, и ими дно скородят. Вот что этими граблями зацепят и вытащат, то и получают. У нутку их основной добычей два рода занимаются, самые залежи этих цуклей на их земле находятся. В одном из таких родов мне жить и пришлось.

Сразу там начал лодки им мастерить. Как делал их? За киль брал долбленки, которые они и так умеют делать. Причем нутку очень неплохо делают их, среди окрестных народов этим славятся и даже китовую охоту с них ведут. У них же, чтобы вождем стать, надо кита загарпунить. Вот я, договорившись, чтобы они эти долбленки делали со стенками потолще, уже на них ребра нашивал, а после увязывал клепкой, по бортам. Меня ведь в свое время, ишшо дома, выучили для бочек клепку заготавливать, вот такую же, только потолще и покрепче, на борта и ладил. Ничего так получалось, лодки мастерил и на 10 саженей в длину, с несколькими парами весел. Пробовал парус даже на них ставить, но только ни парусины у нутку нормальной нет, ни владеть им они толком не могут. Так-то ткачеством они занимаются, но больше из шерсти горных козлов и собак накидки ткут, да из гибких стеблей разное. В общем, дело с лодками пошло, за каждую мне по 10 снизок цуклей платили да харчем снабжали. Хотя, честно сказать, продешевил я здесь поначалу, цен-то толком местных не знал.

А тут ишшо одно дело удумал. Я-то туда осенью попал, и хотя зим там морозных не бывает, но все время, в ту пору, ветер сильный и дождь сыпет почти непрерывно. Даже толком просушиться нельзя, ежели промокнешь. А по такой погоде, от лихоманки сгореть, случись что, можно ишшо скорей, чем от мороза хорошего. У нутку детишки от этого мрут сильно. Да ишшо им какие-то белые, за несколько лет до того, оспу занесли. Так что, как они сами говорили, в числе они там убавились от этого сильно. Да и после слыхал, когда уже по Орегону ездил и по материковым заливам тамошним, что и там эта оспа сильно прошлась. Вон, калапуи, что на Вилламете, говорят на две трети народу из-за нее потеряли. Так что, ежели ослабнуть там, то от лихоманки и не знаешь, чем спасаться. А так, печей нормальных там у них нет, хотя и гончарным делом владеют многие народцы тамошние. Вот и надумал я печь смастерить, какие дома у нас бывают, хотя бы для себя. Правда, знал я тогда об этом деле лишь понаслышке. Ну, да решил попытаться, благо, глина там была такая же на вид, как та, из которой у нас дома кирпичи ладили. В общем-то, знал, что тут надо сначала глину с песком замесить, потом кирпич сделать нужной формы, просушить его, а уж после обжечь. Попробовал по-всякому, и глину с песком мешать, и сушить, и обжигать, пол-зимы на это угрохал, но разобрался, как кирпич нормальный выжечь можно. Хоть и пришлось без печи зимовать, но весной уже начал нормальный кирпич жечь. Нажег его, сколько надо, стал пытаться печь выложить. Тоже половину лета, считай, промучился, пока что-то получилось, чтобы не разваливалось, не трескалось и огонь в топке горел. Конечно, ту печь, как дома, в которой даже помыться можно зимой, сложить не получилось, но что-то вроде немецкой печки получилось, даже трубу вывел, чтобы топить по-белому. Местные сначала на меня, как на блажного, смотрели, я ведь и лодками через этот кирпич с печками почти бросил заниматься. Но потом, когда увидели, что получилось, оценили. Себе даже захотели. Вот тут я неплохо заработал, даже ишшо лучше, чем на лодках. Особенно бани им деревянные глянулись. Так-то они попариться любят, но делают это по-своему. Ставят палатку кожаную, рядом с ней камни калят и туда закатывают. А потом там сидят, пока жар есть. А тут я им нормальную баню смог поставить, с печкой-каменкой, где париться можно, хоть пока не облезешь. В общем, следующей весной даже из других племен меня для этого дела приглашать начали. Благо, язык нутку к тому времени понимать начал прилично, да и разговаривать худо-бедно на нем освоился. А там весь запад острова Нутку на нем разговаривает, да на нитинат, который похож на него, примерно как наш на литвинский. Да макахи ишшо, что через пролив на юго-западе живут, уже на материке, на нем же гутарят. Вот тогда этот остров Нутку мне и пришлось посмотреть, походить-поездить по нему.

Остров этот немаленький будет, на несколько сотен верст в длину, с севера на юг тянется, да где-то на полсотни верст в ширину, а в некоторых местах так и под сотню будет. Сам почти весь покрыт горами, лесом заросшими. От материка отделен с востока, юга и юго-запада проливами, в некоторых местах очень узкими. Хотя на материк с этого острова на лодке через любой пролив добраться можно. А вот с заката и севера там — море открытое.

По мастерскому делу я там так ходил. Договорился с вождем ихним, он ко мне своего племянника для этого дела приставил, за долю малую. Так тот племяш, паренек шустрый и оборотистый, по окрестным племенам пробежит-проедется, договорится. Потом оттуда людей пришлют, да вождь несколько воинов даст, в сопровождение, и уже мы все вместе идем. Чтобы в дороге ничего не случилось, да и для почета. Уже на месте обычно патлач устраивали, а потом я работать начинал. На те патлачи, бывало, у меня до трети, а то и до половины заработка уходило, на отдарки всякие, а уж сколько вожди родов на них припасов своих изводили, и сказать тяжело. Зато почет и уважение, слухи о таких вещах у них быстро разносятся. Не успею, бывало, где лодку сладить либо печь сложить, а уже двое-трое из других родов стоят, заказ хотят сделать. Так и Нутку за лето и осень, почитай, всю и обогнул. Да под три сотни снизок с цуклями заработал, и шкур выделанных несколько кип, и морского бобра, и выдры, и земляного зверя. В общем, богатый стал, хоть по их меркам, хоть по нашим, ежели это дело на серебро пересчитать. Никогда даже не думал, что простеньким ремеслом за одно лето так заработать можно. Правда, и ограбить нас пытались пару раз. Один раз какие-то с материка приплывшие, этим мы обратку быстро дали. Другой раз из нанаймовских народцев, они другого языка, нежели нутку, на востоке и юге острова живут. Да на той стороне проливов, вдоль побережья материкового, тоже народцы схожего с ними языка большинство составляют, от белакулов и цимшиан на севере и до самого Орегона на юге. Да и по Орегону, в глубь материка, много им родственных народов живет. Их салиши ишшо называют. Вот эти нанаймы, их ишшо «пять племен» зовут, поскольку Нанаймо, их главный поселок, местом сбора для них является, и напали как-то в «волчий час». Да хорошо, погода резко разъяснилась к тому времени, ветер поднялся да тучи от луны отволок, наш караульный и сумел их вовремя заметить да сполох поднять. Так-то порезали бы полусонных, да и все, а здесь, помог Господь, отбились, пару человек наших только и подранило. Что, спрашиваешь-шуткуешь, мол, от всех пяти племен отбились? Нет, конечно, один из родов решил молодняк свой на нас попытать. Потом, правда, когда пришли меня звать им печки ладить, я с них двойную цену заломил, и почему, сказал. Согласились, и патлач для нас неделю гуляли. Я на нем половину своей оплаты тогда в море покидал, и байдару, что их вождь мне за обиду подарил, тоже утопил. Жалко было, конечно, хорошая байдара, чугацкой работы, но зато после такого они относиться ко мне совсем по-другому начали, зауважали сильно. Я ведь, по их обычаям, и силу свою показал, и вежество проявил, с щедростью немалой. В общем, стоило оно того. Что ишшо у нанаймов занимательного видел, так это рядом с их поселком горюч-камень имеется, уголь такой. Его мне прежде в донецких степях встречать доводилось. Так вот, и там он есть. Что ишшо про те племена интересного можно сказать, так то, что они земляные крепости строить могут, с валами, рвами, траншментами, как полагается. Особенно ламы и нуксаки, они на самой южной оконечности Нутку живут, к востоку ближе, и на той стороне пролива, на материковом берегу, а узнать этих островных и береговых салишей легко по тому, что они себе головы уродуют. Правда, ишшо и чинуки так же делают. Младенцам, когда они в колыбельке ишшо лежат, дощечкой лбы так прижимают, что тот у него не прямо вверх растет, а скошенным назад. Вот и получаются, когда вырастут, с плоской башкой. Считается у них, что это признак благородного происхождения, а уж почему, даже не знаю. Причем так только нуткинские и береговые салиши делают. По Орегону, внутри материка, даже у родственных им народов такого уже нет.

Ну, в общем, так и проходил я то лето, мастерством зарабатывая. Тоже не так просто было. Ежели от нутку того кирпича, что я наготовил там, до ближайших племен можно было на лодках подвезти, то дальше к югу, а тем паче на восточную сторону острова, и не навозишься, больно уж далеко. Приходилось поначалу глину на месте искать, потом кирпич там ладить, а уж после печи класть. Ежели бы не помощники из местных, то много наделать никак не сумел бы. А тут, у нитинатов и пентлачей, почитай, все заказы сделать удалось, да к нанаймам от пентлачей кирпич подвезти получилось, там ранее заготовленный. Так и управлялся помаленьку. Да ишшо, по осени, у нуксаков побывал, они на самом юге Нутку обитают. Там тоже заказ мне дали, даже глину поблизости найти сумел и с местными договорился, чтобы они за зиму ее запас накопали, песка нормального насеяли, навесы для сушки сладили да сушняка для обжига наготовили. Чтобы следующей весной время не терять, а, как у нанаймов всю работу закончу, сразу у них начать все делать.

Ну а пока зимовать ушел, опять к нутку, где с самого начала обитал. У меня там даже домик с участком образовался, законно за мной всеми окрестными народами признанный. А тут ишшо вождь нуткинский, где я жил, обрадовал меня очень. Он летом, пока я по острову заработки сшибал, на торг сплавал, на север. И сумел там где-то выторговать всякий инструмент железный, даже полотна для лучковых пил и железные ободы для больших кадок, на десяток штук почти. Да человека из колошей, умеющего по железу работать, сманил на заработки на всю зиму. И за то, чтобы я его племяша выучил по дереву нормально работать, один набор из этих приспособ он мне посулил. Вот так и появился у меня дельный инструмент, не то что раньше, один топор, нож, под стамес переделанный, да пара клинов железных. И всю зиму я там, почитай, не разгибаясь, для лодок тес клепал и ребра вязал. Благо леса, что за год до того заготовили да на корню подрубили, много насохло. Заодно из небольших чурбаков начал клепку для кадушек, ушатов и бадеек ладить, ну и сами их мастерить. Тоже хорошим товаром оказалось. До весны для местных, кому надо, заказы исполнил, да с собой по весне прихватил, как готовых уже, так и заготовок для них. Выгодно распродать получилось, грех жаловаться.