— Умоляю, Марсело! Речь идет о моем сыне! — взмолилась Энн, однако секретарь лишь чуть пожал плечами.

— Ваши комнаты уже приготовлены, — словно попугай, повторил он. — Надеюсь, вы найдете их удовлетворительными.

Энн словно окатили ушатом ледяной воды. От Марсело ей ничего не добиться. Даже если он что-то знает, а он знает наверняка, то не намерен делиться с ней информацией.

Секретарь повернулся и зашагал по холлу, мягко ступая по мраморным плитам. Энн последовала за ним: все равно никто ей ничего не расскажет, пока не получит соответствующие указания от Рубена.

Как только они подошли к двери, ведущей в ее комнаты, та распахнулась, и на пороге возникла невысокая худая женщина. Марсело кивнул ей и тут же бесшумно удалился. Что ж, он свое дело сделал, с горечью подумала Энн. Доставил хозяйку в ее покои и сдал с рук на руки прислуге. Она молча смотрела вслед преданному помощнику своего мужа. Он вел себя с ней так же, как и Рубен, стараясь унизить. Что ж, очевидно, именно таковы были указания его патрона. Щеки Энн вспыхнули. Ну и положение! Хуже могло быть только одно — если вдруг надумает вернуться Каролина.

Однако, как выяснилось, ее ждало еще одно испытание. Обернувшись к стоявшей у порога женщине, которую она сначала толком не разглядела, Энн тихо ахнула:

— Долорес!

Женщина молча наклонила голову. Долорес служила домоправительницей в доме семьи Каррильо де Асеведа уже много лет, придя сюда еще совсем молоденькой девушкой. Насколько Энн знала, она была няней еще у Каролины, а потом — у Рубена. Со временем Долорес дослужилась до положения домоправительницы, и, наверное, на всем острове не было человека, любившего Рубена больше, чем она. Человек большой души, Долорес была к тому же мудра и обладала широтой взглядов, которой иной раз не хватало ее хозяевам. Именно потому что она всем сердцем любила Рубена, Долорес смогла преодолеть предубеждение, довлевшее над остальными, и приняла Энн как родную. Если Энн и было стыдно посмотреть кому-либо в глаза в этом доме, то только Долорес. Ведь в глазах старой женщины она была самой настоящей предательницей, пренебрегшей любовью ее обожаемого воспитанника.

— Я… я рада вас видеть, — сбивчиво пробормотала Энн. — Как поживаете? — Попадись ей сейчас на глаза Рубен, она бы просто убила его. Ведь наверняка и эту пытку мстительный дьявол устроил ей намеренно.

— Благодарю вас, сеньора, — сдержанно отозвалась домоправительница, лицо которой оставалось бесстрастным. — Я хотела убедиться, что вас устроят со всеми удобствами. Позвольте представить вам вашу горничную. — Она жестом, подозвала молоденькую девушку, которая, как только сейчас заметила Энн, скромно стояла в углу комнаты. Девушка подошла и робко поклонилась Энн. — Это Роса. А теперь, с вашего позволения, я вас оставлю.

С этими словами Долорес молча вышла, тихонько притворив за собой дверь. Энн не решилась ее окликнуть. Замкнутое выражение обычно приветливого и спокойного лица Долорес лучше всяких слов сказало ей, что та о ней думает.

Энн охватило отчаяние. И в прежние времена, когда она была счастливой и беззаботной женой Рубена, которую он холил и всячески оберегал, у нее хватало недоброжелателей в этом доме. Что же будет с ней теперь, когда любящий муж вообразил себя ангелом возмездия, а двое из тех немногих, кто хорошо к ней относился, отвернулись от нее?

Роса принялась оживленно хлопотать вокруг Энн, поминутно спрашивая на ломаном английском, нравятся ли сеньоре ее апартаменты и не следует ли ей отдохнуть, но Энн почти не обращала на нее внимания. Пытаться что-то вытянуть из этой девицы было бесполезно. Та явно не разбиралась в ситуации. Она знала лишь, что ее взяли горничной к самой богатой и влиятельной даме на острове, и была на седьмом небе от счастья, что ей выпала такая честь.

Взгляд Энн упал на небольшую изысканно инкрустированную перламутром шкатулку, стоявшую на прикроватном столике.

Боже, ее шкатулка для драгоценностей! В памяти Энн тут же всплыл тот ужасный вечер, ее лихорадочные поиски выхода из создавшейся ситуации. Ее последняя ночь в этом доме три с половиной года назад.

Сердце Энн на мгновение замерло, при воспоминании о той ночи ее затрясло от отвращения. Она невольно попятилась, словно стремясь отгородиться от призраков прошлого, но тут же взяла себя в руки. Прошлое мертво и больше ничего для нее не значит. Женщина решительно откинула крышку шкатулки, и ее ослепил блеск рубинов, бриллиантов и сапфиров, сиявших на пурпурном бархате.

Нет, этого просто не может быть! Она ведь вывалила содержимое шкатулки в свою сумочку перед бегством в ту ночь. Все до последней мелочи — браслеты, серьги, кольца, колье — все, подаренное ей Рубеном. Именно драгоценности помогли ей бежать с острова, хотя она и не очень-то на это надеялась. Наверное, то была судьба. На берегу ей посчастливилось встретить знакомого рыбака, который отвез ее на стоявшую на рейде яхту, и с помощью драгоценностей «уговорить» капитана увезти ее с острова. Путешествие было ужасным, и всю дорогу Энн тряслась от страха, что ее ограбят или изнасилуют. К счастью, все обошлось. Она благополучно добралась до материка и, заложив за мизерную сумму оставшееся у нее колье, сумела оплатить перелет в Штаты.