Припав к земле у самого края второй площадки, укрытый только лишь ночною тьмой, прижав к щеке ружейный ствол, Гитара улыбнулся. «Мой человек, — пробормотал он. — Главный мой человек». Он положил ружье на землю и встал.
Молочник перестал махать рукой и прищурился. Голова и плечи Гитары еле виднелись в темноте.
— Тебе нужна моя жизнь? — Теперь он уже не кричал. — Она нужна тебе? Возьми! — Не вытерев слез, не вздохнув глубоко, даже не согнув колени, он прыгнул. Стремительный и яркий, как пересекающая небосклон звезда, он полетел к Гитаре, и несущественно было, чей дух попадет в смертоносные руки брата его. Ибо теперь он постиг то, что знал Соломон: надо лишь отдаться воздуху, и он тебя подхватит.
