В воде светает значительно позже, но, несмотря на сумрак, капитан сумел увидеть дрожание длинных, распростертых крыльев сети. Беспорядочное сплетение веревок опутало какое-то существо, находившееся на коралловом выступе.

Это была большая зеленая черепаха. Некоторое время капитан к ней присматри­вался, затем вытащил стекло, сел на прежнее место и принялся раскуривать трубку. Он был сдержанным человеком, никогда не проявлявшим излишней поспешности. Нетерпеливым оказался второй гребен.

– Ну, как насчет нее, капитан? — спросил он. — Это она?

– Это она… — отозвался капитан. — И всегда была ею.

Капитан положил смотровое стекло позади себя и поднял острогу. Когда лодка скользнула над сетью, он схватил ее, потянул и верности ради пощупал.

– Голова не запуталась, — сказал он. — Тащите в лодку.

Гребцы принялись выбирать сеть. Вес людей и натяжение сети с пойманной чере­пахой наклонили узкую лодку, и капитан откинулся в противоположную сторону, что­бы удержать равновесие. Движение капитана было машинальным — в этот момент он думал о странно изуродованной черепахе, которую заметил еще накануне. Пере­бирая в памяти события, связанные с этой черепахой, капитан вспомнил утро, когда много месяцев назад поймал это старое животное и отослал его во Флориду.

Раздался удар, потом резкое шипение, и черепаха появилась на поверхности. Гребцы ухватились за тонкие и круглые части передних ластов, расположенные у самого панциря. Дружным усилием добыча была перевалена через борт и брошена брюхом кверху на дно лодки. Черепаха принялась моргать и шипеть, вытягивая шею, размахивая и шлепая по брюху длинными передними ластами.

Обгрызанные рыбами края ластов были испещрены неимоверным количеством рубцов. Следы укусов с отвратительной точностью располагались только вокруг тон­кой кромки всех четырех ластов. Это были следы ранений, которые странно было ви­деть на таком крупном животном, как черепаха. Настойчивая кусающаяся рыбешка была достойна удивления.

Следов укусов было вполне достаточно, чтобы капитан уверился, что перед ним лежит тот же самый трехсотфунтовый самец зеленой черепахи, которого он восемь месяцев назад выловил именно в этом месте и отправил в Ки–Уэст. Рубцы являлись достаточным доказательством, но все же капитан отвел в сторону один из шлепаю­щих ластов старой черепахи и обнаружил на покрытом наростами нижнем панцире метку, которую когда-то собственноручно вырезал.

Когда капитан Чарли рассказывал мне эту историю, ему было семьдесят восемь лет. Дело это случилось давно, лег тридцать назад. И хотя день и час события по­крылись в памяти капитана пылью времени, самый факт запечатлелся достаточно четко. Ничего необычного с памятью рассказчика не случилось — точные даты легко забываются, если им не сопутствует нечто особенно яркое. В описываемом случае дата роли не играла, так как капитан твердо знал, что это случилось тридцать лет тому назад.

Я изучил все обстоятельства этого дела и теперь могу изложить вам ход событий, заставивших испещренную рубцами черепаху проделать удивительное путешествие от Ки–Уэста до Карибского моря.

Узнав от капитана Чарли, что событие относится к 1923 или 1924 году, я взял в библиотеке книгу Таннехила «Ураганы» вместе с комплектами газет того времени и без особого труда узнал все, что касалось урагана, пронесшегося в те дни над Ка­рибским морем. Капитан Чарли твердо помнил, что дело случилось в октябре, непо­далеку от Ки–Уэста. Я установил, что в октябре только один ураган прошел достаточ­но близко от Ки–Уэста, поднял большие волны и выпустил на волю черепах, нахо­дившихся в садках возле консервной фабрики Норберг–Томпсона. Этот ураган зна­чился у Таннехила под номером VII.

В те годы еще не было научно обоснованного предсказания ураганов и каждый тропический шторм еще не называли очаровательным женским именем, как это при­нято теперь. Самолеты метеорологической службы не сопровождали ураган с мо­мента его зарождения на далеком юге и не летели вслед за ним через моря, над объ­ятыми страхом островами. В те времена об ураганах узнавали из сообщений, посту­пивших с кораблей или с побережий, по которым они нанесли свой удар. Безымян­ные и одинокие, они пенились в неистовой ярости.

Единственное название, которое я могу дать урагану, выпустившему на волю чере­паху капитана Чарли, — номер VII, по Таннехилу.

Совпало так, что ураган зародился и начал свое движение чуть севернее отмели Москито, у Никарагуан ской банки, то есть там. где обитала черепаха с искусанными ластами. Предполагать в этом простом совпадении нечто сверхъестественное озна­чаю бы впасть в мистицизм. Следует помнить, что ураганы — всего лишь ветры, не­смотря на привлекательные наименования и широкую известность. Об урагане но­мер VII было раньше всего сообщено с острова Суон — заброшенного островка у бе­регов Гондураса, находящегося на расстоянии однодневного парусного перехода от Никарагуанской банки.

Ураган жестоко ударил по Кубе, но на пути к Флориде его силы истощились, а мо­жет быть, он просто остался незамеченным метеорологическими станциями, прошел мимо болотистых берегов и отмелей и направился в Атлантику. Газеты упомянули только о сопровождавшем его ливне. о разрушенных же черепашьих садках никто, кроме самого владельца, не проронил ни единого слова. А ведь это событие было важным и заслуживало быть отмеченным.

Единственное толковое дело, которое совершил ураган номер VII во Флориде, было затопление принадлежавших Томпсону садков и освобождение старой черепа­хи с искусанными ластами, которая, проплыв 800 миль, возвратилась к рифу родных отмелей Москито, где обитала прежде.