Шрифт:
Кейт стоял у края платформы.
– Ты нас обставил?
– Нет, Блохин. Гляди, он втихаря машину поменял. В прошлый раз последним приехал – задрало. Чему ты улыбаешься?
– Мысли всякие дурацкие в голову лезут… А где Виктор? Он должен купаться в лучах славы. Вон Стрэйк еле тащится. Техобеспечение сегодня на высоте.
– Славный бортинженер пытается расконсервировать дом. Знаменитый бассейн зарос осокой, кувшинками и обзавелся лягушками. Я не знаю, как он собирается со всей этой живностью бороться, но купание к вечеру пообещал еще в воздухе. Привет, Джери. Спешу обрадовать: вы с Гардоном продули.
Они вчетвером пошли по дорожке к коттеджу, утопавшему в зелени. Виктор моделировал дворянскую усадьбу, обозначив границы голограммы лепными украшениями и колоннами. У них на глазах в простенках появились пальмы, вытянулись и исчезли, уступив место хмелю и вьюнкам, опутавшим белоснежную колоннаду.
– Размахнулся, – сказал Рэджинальд, окинув взглядом произведение виртуального зодчества.
В изящной ротонде на лужайке иллюзорные сказочные фигурки дрались за сундук с золотом. Обтянутый кожей скелет лупил по морде мерзкого вида старуху.
– К тому же опять впал в детство, – добавил Кейт. – Порнуху пора запускать уже в таком возрасте. Эх, классная у него аппаратура, что ни говори! Пойду побалуюсь, а то ролик по кругу ходит… Виктор! Что это за херня у тебя на видаке? Пусти профессионала!
Кейт, Стрэйк и Джой зашли посмотреть, что Блохин изобразил внутри. Гардон отказался составить им компанию, побродил немного за домом в густой душистой траве и уселся на землю около небольшого ручья, искрящегося солнечными бликами и нырявшего в тень плакучих ив. Рэд не мог переключиться. Пространство не отпускало его, все время возвращая к «Монике» и отдельным эпизодам свободного поиска, путая мысли и ощущения. Наконец он устал бороться за здравый смысл, поднялся, вернулся на лужайку перед домом и наткнулся на Виктора, только что приступившего к расчистке бассейна.
– Где бродишь? Серж привез Эдварда!
– Молодец.
– Чего ты такой заторможенный? Не вернулся еще?
– Заторможенный? – рассеянно переспросил Рэд. – Да… наверное. Отбрасывает во времени.
– К вечеру перестанет, – пообещал Блохин уверенно и не ошибся.
Под аромат жарящихся шашлыков экипаж самозабвенно развлекался, брызгаясь из поливальных установок и паля по пустым бутылкам из именного оружия. Дикие вопли далеко разносились по окрестностям в вечерней тишине. Гардон ходил смурной и молчаливый, пока бортинженер со штурманом не столкнули его в наполнившийся бассейн прямо в одежде.
– Джой, спасай капитана! – заорал Виктор. – Утонет!
– Джой, не слушай ты его, – сказал Джери. – Рэд лучше нас всех вместе взятых плавает. В тренажерке на «Монике» ему скорости водной дорожки не хватает – в стену врезается… жуткое зрелище. Видел, наверное?
– Нет.
– Замороченный какой-то рейд был, – вздохнул Стрэйк. – Не до спортивных развлечений.
Рэд выбрался из бассейна, спихнул туда Виктора и отправился в дом сушить одежду. Ощущение безвременья пропало.
Перед домом разожгли костер. Джоя с Эдди невозможно было оттащить друг от друга. Рэджинальду, опасавшемуся, что своенравный Гетт, почувствовав конкуренцию, постарается указать стажеру его место, оставалось только слушать их, вспоминая, как он сам в первый раз взялся за штурвал. Джери подошел к Гардону со стаканом в руке.
– Не знаешь, Блохин уже в кондиции?
– Н-ну… Он только что подбивал Сержа устроить фейерверк из ракетниц и сигнальных факелов.
– Пора вручить ему гитару, пока он не устроил здесь планету Джунгли. Третий раз уж совсем не хочется, капитан…
Гардон допил и после непродолжительных поисков притащил к костру упиравшегося Виктора. Джери вручил ему инструмент.
– Чего петь-то? – спросил недовольный Блохин, покрутив колки и исполнив несколько куплетов непристойного содержания.
– Что-нибудь душещипательное, – ухмыльнулся Кейт, – про слезы на глазах при виде родной планеты.
– Про звездную дорогу и сны на борту, – подсказал Серж. – Помнишь?
– Помню. Как не помнить? Спел вам, дуракам один раз, так вы потом полдня надо мной издевались, и ты – первый! Вот теперь не буду я ее петь, – мстительно добавил Виктор.
– Не ломайся, Вить, – попросил Стрэйк. – Сегодня все уже выпили и страдают сентиментальностью. Ржать не будут.
Бортинженер сдался и взял первый аккорд.
А под вечер я зажгу свечу.Слезы воска, словно слезы женщин.И хотя я с вечностью обвенчан,Я сегодня никуда не полечу.Отдохнем, друзья, немного. Снова звездная дорога,Взлеты, смерти, виражи и любимых миражи.На борту мне сняться сосны и туман в лугах белесый.Мне бы только бы дожить! Миражи…Распахну навстречу ночи дверь.С ветром мне не будет одиноко.Теплый дождь умоет пыль со стекол,Прошептав: «Ты на земле теперь».Отдохнем, друзья, немного. Снова звездная дорога,Взлеты, смерти, виражи и любимых миражи.На борту мне сняться сосны и туман в лугах белесый.Мне бы только бы дожить! Миражи…Сколько раз мне говорила ты:«Это – дом, и надо здесь остаться,Люди смотрят, как на иностранца!»А в ответ извечное: «Прости».