Шрифт:
Он чувствовал себя словно зритель на сеансе детективного фильма, оборвавшегося на самом интересном месте. Шаротка боялся, но и одновременно чувствовал разочарование, что ничего нового не происходит.
Он выбрал книжку и хотел расположиться в одном из кресел, когда сообразил, что ему не хватает очков. Он оставил их на столике около кровати. Пришлось пойти наверх.
Очки действительно лежали там, где он и предполагал. Пан Анзельм сунул их в карман пиджака и уже хотел выйти из комнаты, как вдруг увидел на столе под окном белый конверт, прислоненный к вазочке с цветами.
На конверте большими буквами были выведены его имя и фамилия.
Заинтересованный, он подошел к столу и взял конверт. Он был заклеен, но клей был еще влажным. Значит, письмо было оставлено только что, перед его приходом.
Шаротка вскрыл конверт. В нем находился небольшой листок бумаги, исписанный кривыми неровными буквами.
«В шесть часов ты должен быть на старой мельнице. Но никому ни звука — иначе смерть!!! Ты должен послушно исполнить приказ, тогда останешься жив. А если нет, то нож между ребрами! Не говори никому о письме и приходи. Иначе твое дело плохо! Хромой Петр».
Письмо выпало из трясущейся руки пана Анзельма, на что он не обратил ни малейшего внимания. Тяжело упав в кресло, медленным движением вынул из кармана платок и протер вспотевший лоб.
Ну вот! Дождался! Теперь опасность угрожала непосредственно ему. Это уже не роль свидетеля, здесь речь идет о нем самом — Анзельме Шаротке, спокойном, солидном старшем бухгалтере, который за всю свою жизнь и мухи не обидел. Теперь его вызывает таинственный хромой Петр!
Эти мысли галопом пролетели в голове у Шаротки.
Когда он представил себе, как будет идти один вечером по этому дикому безлюдью, а потом войдет в эту развалившуюся, грозную мельницу и очутится лицом к лицу с убийцей, его охватил такой ужас, что, казалось, решение может быть только одно — не ходить!
Но не ходить — это значит постоянно ожидать внезапной трагической смерти! Не знать, когда и откуда будет нанесен удар, бояться каждого угла, каждого скрипа двери, каждого шелеста, каждого темного места!
Значит, идти? А зачем? Чего от него может хотеть этот тип, этот хромой Петр? Если Шаротка его увидит, значит, тот себя выдаст. А если так, то разве можно себе представить, что убийца его отпустит живым? Может, будет в маске? При одной мысли о разговоре с человеком в маске пана Анзельма прошила дрожь ужаса и любопытства.
Глава шестая
Хемпель тихо закрыл за собой дверь комнаты Болеши. Быстрый и по понятным обстоятельствам поверхностный осмотр не дал результатов. То же самое и в комнате Сосина. В обеих был идеальный порядок: белье, плащи, костюмы, туалетные мелочи, теннисные ракетки. А у Сосина еще и фотоаппарат. И никаких записок, бумаг, словом, ничего, что бы давало повод для подозрений.
Когда журналист шел по коридору по направлению к комнате Веленя и Кушара, он увидел Вечорек, скрывшуюся за поворотом. Значит, осмотр ее комнаты в данную минуту отпадал.
В спальне молодых людей не было такого порядка, как в двух предыдущих. На столике у окна лежала небрежно брошенная щетка, на подоконнике валялась расческа. Одно из полотенец висело на спинке стула, а на другом стуле был оставлен пиджак.
Первое открытие Хемпель сделал, осматривая шкаф. В углу под ворохом грязного белья лежала старая, покрытая пылью рубашка. Когда он развернул ее, в глаза сразу бросились красные пятна.
Хемпель тихо свистнул и какое-то время неподвижно всматривался в найденное «вещественное доказательство».
Дальнейшие поиски ничего нового не дали. Лишь в ящике стола журналист обратил внимание на старую дамскую перчатку с черным мехом внутри. Вся ладонь перчатки была вырезана каким-то острым предметом.
Сначала он хотел бросить ее обратно. Но мысль о том, почему эта странным образом изуродованная вещь находится в комнате мужчин, заставила его засунуть перчатку в карман.
Завернув рубашку в газету, журналист вышел в коридор. Прежде всего надо было спрятать сверток и как можно быстрее увидеться с Броной.
Хемпель как раз хотел свернуть в сторону своей комнаты, когда на лестнице послышались быстрые шаги и вскоре показался Шаротка.
— Что с вами произошло? — удивленно спросил журналист. — Откуда вы бежите?
— Я... Я... — Шаротка задыхался. — Я действительно бежал...
— Но почему? За вами кто-нибудь гнался?
— Не... не... знаю. Может быть...
— Случилось что-то новое? — с интересом спросил Хемпель.
— Да... Там, на мельнице... человек...
— Пойдемте ко мне.