— …Ну, и еще двенадцать названий. — Иосич перевел дух, достал из кармана пачку «Парламента» и закурил.

Я взглянул на хозяина. Тот задумчиво смотрел в окно. За окном была ночь.

— Так какого совета вы от меня хотели? — очень медленно спросил он.

— Что мне делать, Морита-сан? — Иосич драматично развел руками. — Завтра я, по идее, должен передать это письмо полиции. А ведь могу и не передавать! Но как тогда? Выкидывать подобные вещи в мусор, согласитесь, неосмотрительно. У вас есть идеи? Поделитесь…

— Я думаю, что… — Морита сан прищурился, все еще глядя в окно. — Я думаю, нам лучше пройти ко мне в офис.

И мы прошли в офис.

Потайной «будуар» оказался самой банальной конторой. Два железных стола с ящиками, стеллаж с папками вдоль стен, ксерокс в углу, мусорная корзина и огромный шреддер у выхода.

Словно бы невзначай Морита остановился у шреддера, нажал какую-то кнопку. Аппарат плотоядно заурчал, на передней панели вспыхнул зеленый глазок.

— Вот! — Хозяин ласково погладил машину. — Недавно приобрел. Замечательная вещь. Не хотите опробовать? — И он выразительно посмотрел на бумагу в руках у Иосича.

— Смотря какой ценой, Морита-сан, — улыбнулся Иосич, глядя на хозяина в упор. — Смотря какой ценой…

— Смотря чего и сколько вам хочется, — с улыбкою же парировал Морита. И теперь уже глаз не отвел.

— Ну, лично мне в этой жизни уже мало чего хочется… — Иосич занес письмо над пастью шреддера. — Но вот уже пять лет подряд, Морита-сан, я ужинаю в одной и той же лапшевне. Это меня очень тронуло. Надеюсь, вы меня поймете. Пять лет подряд совершенно чужие люди кормят меня так, как мне нравится!

— Да, — хозяин задумчиво кивнул. — Я хорошо понимаю, о чем вы… Кстати, вы о какой лапшевне?

— «Тампопо». Не слыхали?

— «Тампопо»? На Фурумати? Как же, помню! Забегал туда на прошлой неделе!

— Да-да. Но вы, наверно, не в курсе… Фурумати задирает им планку, Морита-сан. Ресторанчик может загнуться. Я понимаю, что здесь свои законы, но… Мне бы этого не хотелось. Уж очень я там привык. А что получается? Сидишь себе, ешь свою рамэн, никого не трогаешь, и вдруг заходят какие-то скандалисты — ну, вы меня понимаете…

— Да что вы говорите? В «Тампопо?» Вот уж не знал… Безобразие. Бедная женщина. Одну минуточку!

Хозяин достал из кармана мобильник, набрал номер. Затем отодвинул парчу на окне и, повернувшись к нам в профиль, вгляделся в полную луну.

— Ямада?! — рявкнул он раз в пять громче, нежели разговаривал с нами. — Да, я! Кто у вас там по Фурумати?.. Дзиро? Давай его сюда!.. Дзи-тян? Да, Морита! В «Тампопо» на Фурумати заглядывал? Сегодня? Так вот, запомни: там отбой! Завтра же принеси им лимон и извинись!.. Ты слышал? Я сказал: принеси деньги, извинись и забудь об этом месте вообще! Все вопросы — сам знаешь к кому! Да, я потом сам заеду, так и передай… Ну, все понял? Чао!

Хозяин выключил трубку и легонько поклонился Иосичу. Иосич разжал пальцы над шреддером и уронил в щель машины письмо. Из раструба внизу выползла аппетитная белая лапша, покачалась раздутыми хлопьями у наших ног и застыла.

Иосич занес над щелью сто баксов.

— За сегодняшнюю выпивку, Морита-сан! А также — привет российскому капитану.

— Заметано!

Иосич сунул банкноту в шреддер. Раструб внизу выплюнул комок зеленоватой пены.

— Чек выписать? — предложил Морита.

— Не стоит! — поклонился Иосич. — Всю жизнь пью за свои.

— И это правильно! — важно кивнул хозяин.

Пока бизнесмены ритуально раскланивались, я расхаживал по офису со стаканом халявного бренди в руке, разглядывая помещение. Обычный офис на четырех работников. Ничего личного. Ящики в столах. Бумаги в папках. Дискеты в кейсах. Ручки в карандашницах. Белые стены, высокий потолок.

И лишь на одном из столов я обнаружил занятную штуковину. Стеклянный шар сантиметров пятнадцать в диаметре. Внутрь которого непостижимым образом запаяна огромная черно-белая бабочка. Хрупкие крылья с тончайшими прожилками, ниточки усиков, бисеринки-глаза — все как живое. Просто Время застыло в стекле и решило никуда больше не торопиться.

На спине у бабочки я разглядел пятно, похожее на человеческий череп. Снаружи по стеклу бежала изящная гравировка — надпись от руки по-латыни:

— Что это, Морита-сан? — не выдержал я.

— A-а! Это мой старший брат, — отозвался хозяин. — Заливает в стекло что угодно. Разработал у себя на «Тойоте» специальные технологии. В прошлом году у него родился ребенок. Так отец первый локон с головы сына тоже запаял в стекло. Красиво, не правда ли?.. Бабочек этой породы в России больше не существует. Уже в начале 90-х годов их там не осталось вовсе. А эту еще в 80-м поймал для меня один русский друг… — Он театрально расхохотался, отобрал у меня шар и поднял на вытянутой руке. — Хо-хо! Возможно, у меня в руках последняя «мертвая голова» России! Кто знает?