— Товарищ старший лейтенант, — дипломатично сказала Катрин, разглядывая командирский зад с бесполезной кобурой, — мы здесь торчим, такие все из себя эрегированные, внимание привлекаем. Ты бы присел, что ли.

— Шутишь? До немцев полдня на оленях. Бьет дальнобойным по площадям. Что на мелочи внимание обращать?

— Так наши обратят. Зачем нам лишняя популярность? Двигаться нужно.

— Куда? Бинокля нет, не разглядишь ни черта.

Начальница шевельнула губами в нецензурном замечании, мельком глянула на Женьку и сдержалась. Взяла тон озабоченно-доброжелательный:

— Может, по дороге и двинемся? Встретим бойцов, поинтересуемся, куда водонапорную башню дели. Мы СМЕРШ или концертная бригада?

— У нас приказ — лишних контактов избегать, — напомнил старший лейтенант.

— Так это не лишние. Может, это вообще не Богоявленское? Разные фокусы случаются…

Шагать было трудно. Ноги едва поднимались. Женька пыхтел, начальство тоже мучилось с сапогами, пытаясь стряхнуть наслоения жирной грязи. Кое-как доползли до крайних домишек. Глянули на груду немецких снарядных ящиков, на сгоревший остов грузовика.

— По адресу явились, — прокомментировала Катрин.

Командир шутку не принял:

— Кать, прошу посерьезнее. Первый контакт может стать решающим.

— Ясно, — начальница подмигнула Женьке.

Смеется. А, между прочим, в том, что командиру группы заметно не по себе, ничего особо веселого нет. Все нервничают, но он-то первый раз. Можно понять.

Толкунов шагал впереди, поминутно оправляя ремень с кобурой. Улица была разворочена колесами и гусеницами, валялись измочаленные доски и крышки ящиков. Впереди что-то стучало, работали двигатели. На контакт группа выходит. Женька почувствовал себя грязным, смущенным и ни к чему не готовым. Не ляпнуть бы какую глупость.

Первый контакт установила товарищ Мезина:

— Эй, дитя, подойди на секунду!

За плетнем что-то мелькнуло, и показалась детская голова, в туго повязанном платке. Рожица чумазая, под носом болячки, разъеденные соплями, но смотрел малолетний абориген на пришельцев безбоязненно.

— Ой, тетя, а вы дохтур? — Зубов у дитя был явный некомплект.

— Нет, я штабная тетенька, — сказала Катрин. — Ты, красавица, здешней будешь?

— Так як же в Богоявленском уродилась, — заверил ребенок, с любопытством рассматривая офицеров. — Ночлег треба?

— Нет, мы своих ищем. В хате взрослые есть?

— Ой, бабуся тильки. Военных нема. У церквы стоят, — девчушка, перевесившись, через плетень, махнула рукой в цыпках. — Туда ходите.

— Спасибо, принцесса. А водонапорная башня там или в другую сторону?

— О, то вы скажите! Нема вышки. Германец взорвал, шоб мы тут завсе околели, — девчонка бесстрашно раскачивалась на плетне. — Вон там стояла, у Гришкиной хаты. Тоже спалили. Ироды. Теть, а вы точно не дохтур?

— Нет, извини уж. Евгений… — начальница кивнула Женьке, уже развязывающему почти пустой вещмешок.

Дитя живенько, но не без достоинства, сгребло куски сахара:

— Благодарствуйте. С бабусею повечерим, чаю попьем.

— Хорошее дело, — согласился Женька, затягивая горловину.

— Земляков, вперед! — приказал старший лейтенант.

— Эгей, а я, когда выросту, точно дохтором стану, — заверила девчонка вслед.

— Это правильно, — Катрин, улыбаясь, обернулась: — Выучишься, к нам приходи. Нам лихие дивчины нужны. Только смотри, забор не повали. А то бабуля тебе добавит вавок. С тыла.

— Ни, бабуся добрая, — радостно заверила юная аборигенка. — Вы, если що, ночевничать приходите. У нас клопов нема. Повывелись…

Женька ухмылялся, выдергивая сапоги из грязи. Ничего, раз на месте — уже хорошо. Свои люди кругом.

— Война людей уродует, — вдруг пробормотал Толкунов. — Что здесь, что у нас. Мутанты вырастают.

— Ну, не всегда, — Катрин сняла пилотку, пригладила волосы. — Эта русалочка человеком станет. Шустрая, в попе шило. В дерматологи-венерологи или в санитарно-эпидемиологический надзор нацелится. Такие шмакодявки у нас оспу с холерой и задавили.

— Угу, конечно, — старший лейтенант оглянулся. — Земляков, ты руки хорошенько помой, а то чесотку к нам занесешь.

Прошли мимо огородиков. Вдали, на возвышенности, с трудом проползали груженые машины. Слева, за развалинами, открылось разрушенное сооружение, в котором с трудом можно было опознать остатки водонапорной башни. Рядом стоял грязный «Додж», из кузова которого торчала прикрытая брезентом корма лодки.

— Как по маслу, — сказала Катрин. — Главное было, в грязи не затонуть.