Его речь услышали все. И в прибалтийских государствах, полагавших, что он поднимет вопрос об их независимости на встрече с Горбачевым, и на Украине, где надеялись на его более радикальную речь, и на Кавказе, где поняли, что Буш выразил косвенную поддержку Горбачеву и не хотел бы вносить дополнительных осложнений для советского лидера. Поняли Буша и в российском руководстве. Однако самым большим подарком такое выступление было для Михаила Сергеевича Горбачева. Поэтому третьего августа президент СССР выступил по телевидению с программной речью «Союзный договор открыт к подписанию». Он обратил внимание, что за союзным Центром остаются только функции обороны, иностранные вопросы и безопасность государства, для чего остаются единые Вооруженные силы СССР и органы государственной безопасности. Республикам будет предоставлена полная экономическая и политическая свобода, обещал президент СССР.

После выступления Буша это было своевременное и очень нужное выступление. Горбачев уже понимал, что не может быть и речи о сохранении прежнего Союза, что прибалтийские страны и многие присоединившиеся к ним республики уже не допустят диктата Центра, не захотят жить в прежнем государстве, и поэтому шел на беспрецедентные уступки. Сказались и разговоры с президентом США Бушем, который в беседах с глазу на глаз посоветовал пойти на уступки и признать некоторую независимость республик. Всем, кому дорого Отечество, патетически восклицал Горбачев, нужно понимать, как важно согласие Центра и всех пятнадцати республик. Он закончил еще более воодушевленно: «Мы встали на путь реформ, нужных всей стране. И новый Союзный договор поможет быстрее преодолеть кризис, ввести жизнь в нормальную колею. А это – думаю, вы со мной согласитесь, – сейчас самое главное».

Его выступление слушали не только в тех республиках, которые готовы были присоединиться к подписанию Союзного договора, но и в тех, которые категорически отказывались даже разговаривать на эту тему. В Молдавии и в Армении сразу заявили, что внимательно отнесутся к выступлению президента СССР, а в Латвии официально отметили, что изучают речь Михаила Сергеевича. После киевской речи Джорджа Буша становилось понятно, что путь к полному отделению и суверенитету будет долгим.

Однако миллионы советских людей не могли знать, что в этот субботний день в Кремле состоялось заседание расширенного Президиума Кабинета министров СССР под руководством самого президента Советского Союза. При этом на заседание прибыли четырнадцать руководителей союзных республик. Четырнадцать. Все, кроме Литвы, в которой отмечался траур по погибшим таможенникам. Обсуждалось прежде всего состояние финансов и денежного обращения в стране. Это был вопрос, касавшийся всех республик без исключения. Именно он и заставил приехать в Москву руководителей правительств Эстонии, Латвии, Молдавии, Грузии, Армении. Не говоря уже об участии всех остальных республик, готовых подписать Союзный договор. Павлов выступил резко и предельно жестко, в своей обычной манере. Он прямо сказал, что Союз находится на грани финансового коллапса. И на государственный бюджет будущего года будут давить долги в пятнадцать миллиардов долларов, которые нужно находить и платить, а также сильная девальвация рубля и уже набиравшая рост инфляция. Он обратил внимание на невозможность какой-либо республики, даже России, в одиночку решить подобные вопросы. И с этим все были согласны.

Необходимо установить минимальный и предельный срок для стабилизации ситуации, подготовив комплекс неотложных мер, призывал Павлов. Практически все выступающие поддержали его. Разбалансированность экономики была чудовищной. В некоторых городах уже все основные продукты продавались только по талонам. Кто-то сообщил о введенных талонах на одежду для христианских покойников и материю для умерших мусульман. Павлов вскипел и начал даже задыхаться. Тучный гипертоник, он сразу краснел, как только повышалось давление.

– Десять дней, – предложил премьер-министр, – у нас будет только десять дней, чтобы стабилизировать ситуацию.

– Валентин Сергеевич, – удивился Горбачев, – вы считаете, что десяти дней достаточно?

На заседаниях Кабинета министров он обращался к Павлову на «вы», тогда как в более узком кругу обычно использовал привычное «ты».

– Это даже много, – жестко парировал Павлов, – сегодня каждый день важен для нашей экономики.

– В таком случае создадим комиссию под руководством Валентина Сергеевича и поручим им в десятидневный срок подготовить комплекс мер по скорейшему оздоровлению ситуации, – сразу предложил Горбачев. – И эти меры нужно заслушать на ближайшем заседании... – Все присутствующие были уверены, что президент скажет «на заседании Президиума Кабинета министров с моим участием». Но вместо этого он сказал: – На заседании... Совета Федерации.

Павлов вскинул голову, снова наливаясь кровью, с трудом сдерживаясь. Получалось, что экономическая стабилизация лежала на его плечах, тогда как самого президента СССР подобное опасное развитие не интересовало. Не выдержав, он огрызнулся:

– Совет Федерации ничего не решает. Нужно проводить специальное заседание Президиума с вашим участием, Михаил Сергеевич.

– Мы вышли на подписание Союзного договора, – строго напомнил ему Горбачев, – и я думаю, что все собравшиеся здесь руководители прекрасно понимают, насколько важно своевременное подписание этого документа, который стабилизирует и наши экономические отношения. А вы доложите ваши соображения на Совете Федерации. Так будет правильно.

Павлов шумно задышал, но не стал больше спорить. Высказался он только тогда, когда они вошли в кабинет Горбачева:

– Михаил Сергеевич, я вас не могу понять. Как такое возможно? Вы сидите и слышите, что говорят руководители республик, видите, в какую яму мы попали, и предлагаете нам отчитываться на Совете Федерации перед этими безответственными болтунами. Они заболтают любую проблему, а нам нужны конкретные действия и ваши указы, чтобы остановить сползание нашей экономики в пропасть.

– Не нужно, Валентин, так все утрировать, – строго перебил его Горбачев. – Я сегодня вечером выступаю по телевидению с обращением к народам страны. Думаю, что они меня поймут.

– Вам нельзя уезжать в Крым, – продолжал упираться Павлов, – через десять дней нужно проводить повторное заседание Президиума Кабинета министров с вашим участием. Вы же видели, что сегодня приехали все, кроме Литвы. И все понимают, как это важно.

– Они приехали потому, что их не поддержал Буш, – возразил Горбачев, – и давай закончим эту ненужную дискуссию. В конце концов, ты у нас премьер-министр, тебе и карты в руки. Не хочешь докладывать в Совете Федерации, не нужно. Соберемся снова и обсудим этот вопрос сразу после двадцатого августа, после подписания Союзного договора.