— Не исключено, что скоро я приду наниматься рассыльным в ваш магазин, — с горькой улыбкой сказал он, когда они спускались по желтоватым мраморным ступеням в хранилище.

— Не понимаю, доктор Майер.

На этот раз он просто обязан был отреагировать. Молчание означало бы полное равнодушие.

— Я знаю, что с вами могу говорить откровенно. Вы простите мне эту откровенность. Мы находимся под следствием, проводимым Банком Италии. И не финансовые дела тому причиной. Все счета в порядке, заведение процветает как никогда. Причина в том, что мы евреи, доктор де Мола.

Они уже вошли в хранилище через тяжелую дверь из броневой стали в пол метра толщиной. Майер колдовал с ключами, открывая еще одно железное полотно, за которым находились банковские сейфы. Джакомо чувствовал, что его спутнику надо выговориться, и внимательно слушал.

— Инспекция по защите вкладов, которую возглавляет Министерство финансов, поручила Банку Италии провести у нас тщательную проверку. Сейчас они здесь, наверху, роются в наших документах, но их руководитель, которого я знаю много лет, сказал мне, что в Риме уже все решено. Однако я, наверное, надоел вам.

— Ничуть. Мне очень жаль. Я догадывался, что дела примут такой оборот, и меня это возмущает.

— Благодарю вас, доктор, вы очень добры. Боюсь, что рано или поздно мне придется закрыть банк либо продать его за бесценок. Это не произвол, а закон, вот в чем ирония. У нас вот-вот выйдут новые расистские указы. Боюсь, вы не сможете принять меня даже рассыльным. Ваши деньги, конечно же, в сохранности, но все делается тихо и незаметно, чтобы не вызвать паники у вкладчиков. Если в вашем сейфе есть что-нибудь такое, что вы никому не хотите показывать, то лучше это изъять, доктор де Мола. К сожалению, мы уже не можем дать тех гарантий, на которых создано благополучие нашего банка.

Такое предупреждение словно послало само небо. Ведь Джакомо как раз за тем и пришел, хотя директор и не знал об этом.

Он тепло пожал руку Майера и сказал:

— Если я могу чем-нибудь вам помочь, то дайте мне знать, и… спасибо за совет.

— Вы уже много сделали, просто выслушав меня. Когда закончите, позвоните в колокольчик, доктор де Мола. — Он ткнул пальцем в потолок. — Если эти, наверху, меня не арестуют, буду рад еще раз вас поприветствовать. В противном случае — прощайте.

Они наскоро обнялись. Майер закрыл за собой дверь и стал быстро подниматься по лестнице, а де Мола направился к сейфу.

Спустя несколько минут он уже подходил к железнодорожному вокзалу с ключом от сейфа Ассоциации банков Швейцарии в Лугано и кодом доступа. Джакомо прошел мимо баптистерия и собора. Его снова поразил дерзкий купол Брунеллески, которым Джованни Пико, наверное, тоже любовался не раз. Де Мола спросил себя, увидит ли еще хоть раз эту красоту. Он свернул на улицу Черретани, потом на Панцани и вышел на вокзальную площадь. Забирая чемодан, несколько дней назад оставленный в камере хранения, Джакомо подумал, что взял с собой все, что мог, но вот уместить в этот баул половину собственной жизни — задача не из легких.

Дорога на Флоренцию

Среда, 3 января 1487 г.

Путники старались избегать больших магистралей, поэтому в Сант-Эраклио свернули с Фламиниевой дороги, держась пустошей Фолиньо. Они оставили за собой Канталупо и Бруфу, выехали на дорогу в Перуджу, перебрались через Тибр по мосту Валь ди Чеппо и благополучно миновали таможенные ворота. В качестве пропуска хватило нескольких медных монет с гербом Иннокентия VIII, таких новеньких, что их можно было принять за фальшивые.

Дороги кишели разбойниками, которые вот уже больше года наперебой старались повторить подвиги легендарного Гино ди Такко. [33] Чаще всего они нападали на экипажи и пеших путников, идущих из ненавистного Рима, но кучер, получивший инструкции от Ферруччо, больше боялся встречи с гвардейцами Папы или головорезами Франческетто. Нигде не обнаружив аббата и его спутников, они, наверное, уже забили тревогу.

Последний подъем на вершину холма от виллы Святой Петрониллы вконец обессилил лошадей, которые и так устали за целый день скачки. Их темная шерсть покрылась белыми потеками пота, и на ней виднелись следы ударов кнутом. Прежде чем войти внутрь каменной загородки, окружавшей аббатство и гостиницу, Джованни и Ферруччо бросили последний взгляд на лежащую внизу долину. В тусклом закатном солнце она выглядела огромным болотом, с которого то и дело взлетали то цапля, то журавль. Птицы отправлялись на вечернюю охоту.

На вывеске гостиницы красовался черный кабан на красном поле, что плохо соответствовало мрачному облику аббатства, расположенного напротив, и представляло собой странное смешение священного и мирского. Ферруччо попросил принести им выпить и поесть в комнату. Она была рассчитана на шестерых, но спутник графа настоял, что они будут ночевать вдвоем, и заплатил сполна. Пока он разжигал огонь в камине, в дверь робко постучала служанка, принесшая графин с красным вином и паштет из ягненка и кабана. Судя по вывеске, это было коронное блюдо.