Кроме охранных функций наряд следит за чистотой в помещениях. В армии сознательно поддерживают стремление военнослужащих к чистоте и порядку. В основном работы по поддержанию чистоты проводятся силами предыдущего наряда. Правило «заставь сегодня делать другого, иначе завтра будешь делать сам» начинаешь понимать после сдачи первого в своей жизни наряда: пожалев предыдущий наряд, солдат принимает территорию такой, какая она есть. И ровно через сутки глубоко раскаивается в содеянном, до блеска надраивая полы и унитазы. Вы должны знать, что в армии есть своя специфика: как правило, сдача старослужащими молодым своей территории происходит намного быстрее, так как не принято придираться к «дедам». В-свою очередь нельзя сказать, что «деды» оставляют за собой грязь — к уборке привлекается более молодой боец из их наряда. В результате тому приходится убирать не только свою, но и чужую территорию.

Самым тяжелым для меня в наряде было то, что солдаты называют «стоянием на тумбочке».

Один солдат из состава наряда постоянно стоит напротив входной двери для того, чтобы в казарму не проник посторонний. Понятно, что чужие Просто так не ходят и, в лучшем случае, дело закончится кражей личных вещей, а в худшем — один-единственный диверсант может запросто уничтожить все подразделение. Спящий дневальный — это скрытая угроза жизни его сослуживцев. Возможно, что эти строки вызвали у вас улыбку, но я призываю вас отнестись к этому со всей серьезностью. К сожалению, такие случаи бывали раньше, происходят в наше время и никто не застрахован от них в будущем.

Так вот, вернемся к «стоянию», Занятие это достаточно утомительное и неприятное — скучно, ноги устают, большая нагрузка на весь организм. Со временем, конечно, привыкнуть можно ко многому, но все равно неприятные чувства и воспоминания о выполнении обязанностей дневального остаются навсегда. И это при том, что дневальные сменяют друг друга каждые два часа. Но, как я уже говорил, главное — не считать, сколько осталось.

Охрана казармы дневальными ведется днем и ночью. А потому спят дневальные не все положенное солдату по распорядку дня время, а только половину его. И то лишь после уборки всех помещений, замусоренных за день наименее сознательными солдатами.

Поэтому мне больше нравилось отдыхать во вторую смену — пока улягутся солдаты, пока уберут помещения твои товарищи — дневальные…

Глядишь, полсрока до сна уже прошло. Спать в это время хочется не очень, так как перед нарядом нам удавалось час-другой поспать днем.

Ночью от входной двери и оружейной комнаты тоже особо не отойдешь — надо следить, чтобы не появился тот человек, который для дежурящих в наряду страшнее всякого диверсанта, — дежурный по части. Диверсант, непонятно, то ли появится этой ночью, то ли нет, а уж дежурный-то старается приходить в самое неожиданное время. Соответственно, службу приходилось справлять с полным усердием.

Правда, с конца 1990-х годов очень часто комнаты для хранения оружия стоят пустыми (или приспособлены под другие нужды), а оружие сдается на склады. Так что из оружия в наличии могут оказаться только штык-ножи для внутреннего наряда.

Проходит немного времени после окончания уборки, и наступает очередь первой смены отдыхать, но прежде чем лечь спать, необходимо предварительно разбудить свою смену. Вторая смена намного тяжелее: пока убрал, пока улегся, пока заснул — глядишь, а тебя уже кто-то будит: «Вставай, неси службу!» Значит, до утра надо будет вместе с другим дневальным бороться со сном и одиночеством. Последние полчаса так и подмывает крикнуть раньше времени: «Рота, подъем». В зависимости от настроения терпишь пару минут после подъема или будишь товарищей раньше на ту же пару минут. Но вообще-то рекомендуется делать побудку ровно тогда, когда положено — тогда к вам не придерутся ни свой брат-солдат, ни офицеры.

После общего подъема служить морально становится легче, физически — тяжелей. Потому что если ночью дневальному можно посидеть на стуле, то днем такой вариант невозможен — ты должен приветствовать входящих командиров, и при этом выглядеть молодцевато и подтянуто. Дабы начальник видел, насколько хороши дела в его подразделении, и радовался этому.

Был у нас еще и наряд по офицерскому общежитию. Служил я последние полтора года в такой глуши, куда не всякий медведь забредет, и потому офицеры во время несения боевого дежурства жили в общежитии по трое-четверо суток. В обязанности дежурных входило пребывание на посту, ответы на телефонные звонки, побудка офицеров в то время, которое они укажут. И все бы ничего, но, как известно, нарядов, в которых можно как следует отдохнуть, не бывает.

Беседуют два приятеля, и один из них говорит другому: «Работаю пожарником Все хорошо. Спи сколько хочешь. Зарплата большая. Но вот только когда пожар — хоть увольняйся».

Так и в этом наряде. До утра все хорошо. Но вот приходит комендант общежития и начинается уборка всех помещений, замена белья и прочие прелести работы горничных в солдатской форме. И так до вечера, когда после окончания рабочего времени офицеров опять приходится все чистить и мыть перед сдачей наряда.

И это еще не самая большая беда. Настоящая проблема возникает, когда при сдаче дежурства нужно отчитаться в наличии доверенных материальных ценностей. В общежитии это ключи, книга регистрации, кровати, подушки, одеяла, шторы и так далее. В конце концов я в один прекрасный момент решил разыграть сменяющих нас товарищей по несчастью. Потратил, по-моему, пару часов на то, чтобы посчитать в каждой комнате зажимчики, на которых крепились к карнизам шторы и записал в книге сдачи-приема «бигутельки — 1346 штук». На вопрос, что это такое, объяснил, что это означает, и намекнул, что солдаты растаскивают их для своих нужд, поэтому во вверенном здании теперь ведется строгий учет и контроль. В том числе и бигутелек.