Барон рыгнул и подтвердил свое согласие наклоном головы. Затем повернулся к своим приближенным:

– Вот Абби, мой тольтарра. Он проводит тебя, хишиаггин. Иди!

Тольтарра оказался мужчиной средних лет с бегающими глазками, одетым куда роскошнее Оммиттахи: башмаки, штаны и пояс из пестрой узорчатой кожи песчаного питона, алая рубаха с прорезями на рукавах, отороченных черным шнуром, золотые водные браслеты от запястья до локтя. Но, несмотря на это облачение, достойное вельможи, выглядел он жуликоватым.

Вслед за Абби Тревельян спустился с лестницы. В молчании они миновали деревушку, окруженную рощицами дигги и вонявшими навозом загонами для хффа. Деревня, три десятка плетеных хижин и колодец с дремавшим рядом стражником, была пустой; ее обитатели суетились среди корявых, стелющихся по земле насаждений, складывая кучами большие желтоватые плоды. Диггу затем сушили и растирали в муку, или мариновали в каменных бочках, или выжимали масло в давильном чане, а в свежем состоянии пекли, что позволяло избавиться от привкуса серы. В Кьолле дигга считалась важнейшим продуктом, почти таким же ценным, как сладкая вода.

Тревельян незаметно нажал один из камешков на своем браслете. Включился интравизор в планере, парившем белым облачком в знойных небесах; прибор сканировал земные недра в поисках грунтовых вод, невидимых рек и заполненных влагой каверн. Вода в подобных линзах часто находилась под давлением, и в этом случае попытки докопаться до нее могли закончиться трагедией: мощный поток, прорвав последнюю преграду, швырял землекопов вверх на пять, на десять или двадцать метров. Было желательно найти такой источник, который лежал бы неглубоко под поверхностью, являлся не слишком буйным, но обильным, дававшим воду на протяжении нескольких лет.

Когда деревня осталась позади, Ивар вытащил из-за пояса ветку и сказал:

– Во имя Таррахиши! Я готов просить его о милости. В каком селении иссякла вода?

– Не в этом, достойный хишиаггин. – Абби, зазвенев браслетами, махнул рукой в сторону колодца. – Здесь еще много сладкой воды, а кончилась она у тех бездельников, что живут на краю Очага. Там мой дом. Если найдешь воду, будешь моим гостем.

Тревельян презрительно скривился и потряс веткой сеннши.

– Если! Ты сомневаешься, что я могу это сделать?

– Какие сомнения, Кахх! – Тольтарра принялся кланяться и делать почтительные жесты. – Разве можно сомневаться в ученике Ирри, которого я отлично знаю! Правда, он никогда не говорил, что у него есть ученик. Времена нынче нелегкие, урожай дигги скуден, хффа отощали, воды повсюду мало, и по дорогам Кьолла бродит столько самозванцев…

– Времена всегда нелегкие, – молвил Тревельян. – Что же до самозванцев, то отличить их просто: они не прошли обучения, не взысканы Таррахиши и ничего не умеют. А я – настоящий мастер! Скоро ты увидишь, как я работаю!

Абби раззявил широченную пасть.

– Га! Увижу, если позволят.

Эта загадочная фраза повисла в воздухе. То ли ростовщик на что-то намекал, то ли познания Ивара в языке кьоллов оставляли желать лучшего. Язык он выучил под гипноизлучателем, и считалось, что он владеет местным наречием в совершенстве – но кто мог за это поручиться? Кроме слов, были другие способы общения – интонация, жесты, бессвязные восклицания, а также непонятная ухмылка, бродившая по лицу тольтарры. Похоже, он над чем-то веселился.

За плодовыми рощами лежала более пустынная местность, поросшая желтой травой. Здесь, среди куч навоза, бродили хффа, а в дальнем конце пастбища виднелись хижины деревни, приткнувшейся под горным отрогом. Эта скалистая гряда достигала метров тридцати в высоту и, очевидно, служила надежной защитой от песчаных смерчей. Ее рассекали трещины, а в самом низу, чуть выше уровня земли, зияло отверстие большой пещеры.

Абби вытянул руку к этой дыре.

– Вот мой дом, хишиаггин, и вот селение, в котором иссяк колодец со сладкой водой. Дальше ты пойдешь один. Люди здесь меня ненавидят, считают, что я обязан дать им воду. Но я не так богат, чтобы поить три сотни бакку.

Бакку в вольном переводе означало «голодранец». Поморщившись, Тревельян бросил:

– Скоро воды хватит всем.

Свернув к деревне, он зашагал по лугу, распугивая пасущихся животных и огибая груды вонючего навоза. Отсутствие компании его устраивало – пришла пора пообщаться с планером, и лишние свидетели тут были ни к чему. Оказавшись в середине пастбища, Ивар включил передатчик, поднес к губам браслет и сказал:

– Доложить результаты измерений.

Безликие голоса приборов заторопились, зашептали. Анализ был завершен, карта водоносного горизонта составлена и привязана к прежнему колодцу, что находился в центре поселка. Питавший его пласт не иссяк, лишь опустился уровень подземных вод, и добраться до влаги можно было в нескольких местах на окраине деревни. Правда, новый колодец придется рыть поглубже, метров на десять-двенадцать вместо восьми, но кьоллы – искусные землекопы и хорошие строители. Стены колодцев они выкладывали из камней, скрепляя их известью и древесными смолами.