— Да нет же! — взвизгнула Эмили и начала неистово тереть лицо салфеткой.

Ее черное пятно расползлось на всю щеку.

— Что за чертовщина тут творится?

— Подождите, я посмотрю на свой карандаш, — вскричала Шарлотта, открывая шкафчик.

Через несколько секунд она замерла на месте, глядя внутрь своей косметички.

— В чем дело? — сурово спросила Саванна.

Шарлотта приподняла руку. Ее пальцы сжимали черный фломастер. Линк подбросил красные помпоны к потолку.

— Наши лидерши облажались!

Я взглянул на Лену.

«Фломастеры?»

На ее лице появилась озорная улыбка.

«Ты же говорила, что не можешь управлять своими силами».

«Новичкам везет».

К концу занятий слух о группе поддержки распространился по школе. Все вокруг говорили о том, что девушки, нарядившись ведьмами, решили нарисовать на лицах полумесяцы, но вместо обычного карандаша для глаз в ход пошел черный фломастер. Вот же идиотки! Шутки и смех не утихали. Все понимали, что в течение нескольких дней краска не сойдет и этим девицам предстоит ходить с такими лицами по школе, по городу, петь в церковном хоре и махать на играх помпонами. Естественно, миссис Эшер и миссис Сноу будут в ярости. Хотел бы я на них посмотреть!

После уроков я проводил Лену к машине. Это дало мне лишний повод подержать ее за руку. Прикасаясь к ней, я все время чувствовал странные электрические разряды. Но они не пугали меня. Неважно, что эта девушка могла обжигать, бить током и взрывать лампочки. Мне хотелось быть рядом с ней. Я нуждался в Лене, как в пище и воздухе. У меня не оставалось другого выбора. И поэтому мое сердце сжимала тоска. Хеллоуин разлучал нас друг с другом.

— Что будешь делать этим вечером? — спросила она, рассеянно пригладив волосы.

Лена присела на капот катафалка, и я встал напротив.

— Может, приедешь ко мне? Мы сидели бы в гостиной, угощали бы детей конфетами [27] . Заодно ты помогла бы мне следить за лужайкой, чтобы никто из шутников не сжег бы на ней крест.

Я пытался не думать о другой части моего плана — старых фильмах, диване и о том, что Эмма, по ее словам, уйдет на всю ночь.

— Я не могу. Это очень важный праздник. К нам съедутся дальние родственники. Дядя Эм не выпустит меня из дома даже на пять минут. Хеллоуин — опасное время. В ночь темной силы наши двери будут закрыты.

— А я и не знал, что Хеллоуин такой опасный.

Как оказалось, не знал до сегодняшней ночи.

Когда я вернулся домой, Эмма уже собиралась уходить. На плите кипела курятина, а сама она продолжила разминать руками тесто — «единственно правильным способом, которым уважающая себя женщина готовит бисквиты». Я с подозрением посмотрел на кастрюлю, гадая, для кого предназначалась курица: для нашего ужина или для великих предков? Я отщипнул немного теста, и Эмма схватила меня за руку.

— Х-и-щ-е-н-и-е.

Заметив мою улыбку, она строго добавила:

— Итан Уот! Держи свои вороватые ручонки подальше от моих бисквитов. У меня соберется куча голодных людей, которых нужно будет накормить.

Я понял, что сегодня вечером мне придется обойтись без курицы и бисквитов. На Хеллоуин Эмма всегда уходила к себе домой. Она обычно говорила, что в их церкви проводится особая ночная служба, но, по мнению мамы, в этот праздник бизнес Эммы приносил большой доход, и действительно, можно ли представить себе лучшее время для гадания, чем ночь Хеллоуина? Вряд ли у Эммы было столько же клиентов на Пасху или в День святого Валентина.

Хотя в свете недавних событий я мог предположить, что Эмма сейчас отлучается по другой причине. Возможно, этой ночью она собиралась пойти на кладбище, чтобы провести там ритуал с куриными костями. Я не смел и не хотел расспрашивать ее. В последнее время мне не хватало советов Эммы, откровенных разговоров по душам, былой доверительности в наших отношениях. А она, если и чувствовала перемены, не подавала виду. Наверное, Эмма думала, что я повзрослел. Или, возможно, так оно и было.

— Ты пойдешь на вечеринку к Сноу?

— Нет, в этом году я решил остаться дома.

Она приподняла брови, но ни о чем не спросила. Похоже, Эмма уже знала, почему я не иду туда.

— Ты сам приготовил себе эту постель. Поэтому лежи на ней и не крякай.

А я и не крякал. Меня вполне устраивала такая ситуация. Я ничего не ответил. Впрочем, Эмма и не ожидала ответа.

— Я скоро уйду. Если дети будут стучать в дверь, открой и дай им конфет. Пусть твой отец работает не отвлекаясь.

Как будто папа мог нарушить свое добровольное изгнание и пойти открывать детям дверь! Конечно же нет. Это мне придется выслушивать детские песенки и совать им в руки сладости.