— Добровольно вызвался? — шепнул Лафайет Декатуру, поприветствовав лоцмана.

— Кучу денег потребовал.

— Рад познакомиться, господин Каталано, — сказал Генри, сжимая влажную ладонь мальтийца. — От имени экипажа «Сирены» благодарю вас за храбрость.

Каталано осклабился, продемонстрировав редкие зубы.

— Триполийские корсары грабят мои корабли. Я хочу отомстить.

— Вы нам очень поможете, — рассеянно ответил Лафайет, изучая свое новое временное пристанище.

Две мачты уходили высоко вверх, но штаги местами провисли, а залатанные паруса облепила соль. Палубу драили и песком, и щелоком, и все равно дубовые доски смердели так, что у Лафайета слезились глаза.

Кеч был вооружен четырьмя карронадами, которые после выстрела не откатывались, а скользили по прикрепленным к палубе металлическим пластинам. Бойцы абордажной команды приготовились к штурму — залегли на палубе с саблями и мушкетами. Судя по виду, многие еще не отошли от пятидневного шторма.

— Отличная у вас команда! — улыбнулся Декатуру Генри.

— Какая есть, зато моя. Насколько мне известно, вас, мистер Лафайет, за все годы службы капитаном еще не назначали.

— Верно… — Генри отдал честь. — Верно, капитан!

Путь до Триполи занял еще ночь. Декатур и Лафайет наблюдали в медную подзорную трубу, как из бесконечной пустыни медленно вырастает город. На стене и бастионах замка расставили более полутора сотен пушек. Над волноломом, который прикрывал якорную стоянку, торчали лишь верхушки мачт «Филадельфии».

— Что думаешь? — спросил Декатур у Генри, которого назначил командовать абордажным отрядом. Мальтиец стоял у штурвала, а они с Лафайетом — за его спиной.

Генри глянул на паруса, потом на кильватерный след. Крошечный кеч шел со скоростью не менее четырех узлов.

— Думаю, на такой скорости войдем в гавань задолго до заката.

— Капитан, может, взять рифы на марселе и кливере? — вставил Каталано.

— Пожалуй. Ночь будет лунная.

Тени удлинились, начали сливаться. Вскоре солнце окончательно скрылось за западным горизонтом. «Интрепид» вошел в триполийскую бухту; с каждым мгновением он приближался к огромным стенам пиратской столицы. В лунном свете жутковато поблескивали каменный волнолом, стена и замок; от черных точек пушечных амбразур веяло опасностью. Над стеной угадывался ажурный минарет, с которого только что созывали верующих на молитву.

Прямо у стены замка стояла на якоре «Филадельфия». Фрегат выглядел невредимым: даже выброшенные за борт пушки подняли и вернули на место.

Лафайета обуревали противоречивые чувства — он одновременно восхищался красотой и мощью корабля и клокотал от гнева при виде триполийского флага на корме. А ведь в плену у паши томились триста семь моряков! Генри жаждал услышать из уст Декатура приказ атаковать крепость и освободить пленных, однако понимал: такого приказа не будет. Коммодор Пребл, командующий всем средиземноморским флотом, недвусмысленно намекнул, что в лапы пиратов не должно попасть больше ни одного американца.

По берегу и вдоль волнолома теснились бесчисленные торговые суда с латинскими парусами и быстроходные пиратские корабли с пушками. Так, сколько суден у берберийских пиратов? После двадцати Лафайет бросил считать, потому что в груди зашевелилось новое чувство. Страх. Если план не сработает, из гавани «Интрепиду» не выбраться. Тогда их всех убьют или, что еще хуже, захватят в плен и сделают рабами.

У Генри вмиг пересохло во рту. Ему показалось, что долгие часы тренировок с абордажной саблей прошли зря, а пара кремневых пистолетов за поясом смотрится жалко. Тут он оглянулся на моряков с топорами, пиками, саблями и кинжалами, которые прятались за планширью. Его товарищи выглядели кровожаднее любых пиратов. Они лучшие матросы в мире, все как один вызвались добровольцами. Справятся!.. Мичман подходил к каждому и проверял фонари и пропитанные китовым жиром фитили.

Генри снова посмотрел на «Филадельфию»: фрегат совсем рядом, можно разглядеть трех стражников с кривыми ятаганами. Однако при слабом ветре понадобилось еще целых два часа, прежде чем пираты их услышали.

— Эй, на корабле! — крикнул Каталано по-арабски.

— Что нужно? — раздалось в ответ.

— Меня зовут Сальвадор Каталано. — Мальтиец действовал по плану, придуманному Декатуром и Лафайетом. — Мой корабль называется «Мастико». Мы хотели закупить скот для британского гарнизона на Мальте, но попали в шторм. Мы не можем встать на якорь: его сорвало во время бури. Прошу разрешения пришвартоваться к вашему великолепному судну, а утром мы отойдем и займемся починкой.

— Если не купятся, нам беда! — шепнул Декатур.

— Купятся. Представь себя на их месте. Разве маленький кеч внушает опасения?

— Наверное, нет.

Начальник стражи почесал бороду, опасливо разглядывая «Интрепид», и наконец крикнул:

— Можете швартоваться, только на заре уходите!

— Благодарю. Таким, как вы, Аллах дарует особое благословение! — отозвался Каталано и шепнул по-английски: — Согласились.

Легкий бриз медленно подталкивал «Интрепид» все ближе и ближе к борту «Филадельфии». Генри стоял рядом с капитаном. Порты фрегата были открыты, пробки из стволов вытащены. С каждой секундой жерла пушек становились все больше. Если пираты что-то заподозрят, первый же залп сотрет кеч в порошок и разорвет экипаж на кусочки.